Синхронно мы и веселы, и гневны,
Я – это я, а он – всего лишь тень,
C которой обретаюсь ежедневно,
Покамест солнце озаряет день.
Люблю тепло – и он не любит стужу,
Рассеян я – он тоже распылен,
Читаю книгу – он читает ту же,
Люблю тебя – и он в тебя влюблен.
Он отвергает все, что мне не мило,
Привержен он, к чему и я привык.
Я не смотрю – и он не смотрит «мыло»,
Из дисков выбирая боевик,
За мною постоянно ходит, клином
Вбиваясь между замыслом и мной,
То карликом ложась, то исполином
На выступы поверхности земной.
А если солнце спрячется за тучу
Или внезапно скроется в дыму,
Я чувствую, насколько это лучше,
Побыть, хотя б на время, одному.
Никто не смотрит и никто не спросит,
Зачем живу, зачем себя грызу,
Сомненья льдинку за ворот не бросит,
Не выдавит нежданную слезу.
Но творчество не ведает простоя,
И вновь героя возникает тень,
Пусть я пишу про самое простое,
Про самый заурядный будний день.
Служенье муз у нас идет без спешки,
Не отрешась от прозы бытия:
Я в магазин – и он берет тележку,
Нырну в бассейн – и он плывет, где я.
Упорствуя, мы вместе землю роем,
Стремясь дойти ло подлинных глубин.
Так получилось, что своим героем
Я больше порицаем, чем любим.
За каждый шаг, что вышел бестолковым,
Что совершу, не сосчитав до двух,
Язвительным меня он хлещет словом,
Написанныи иль изреченным вслух.
Но если б ты, подняв глаза, спросила,
Зачем терплю, сказал бы я в ответ,
Что критика есть движущая сила,
Как нас учили с наших юных лет.
|
