Этот февральский дождь
никогда
не закончится.
Барабанит по навесу,
по мозгам
будто бы
смертный приговор,
который никогда не будет
приведен
к исполнению.
Я бы достала чернил,
если была б
Пастернаком.
И нарыдалась бы вдоволь.
Но я всего лишь
майский вечер,
заблудившийся
в окопах
февральского снега,
незабудка
в утреннем поле,
рассветный иней,
растаявший
на твоих
губах.
Я мечтаю о весне,
об алом закате
и россыпях звёзд.
А ты говоришь
о батареях,
стульях,
витринах
и прочих вещах,
от чего вся жизнь
кажется такой
бессмысленной.
А помнишь,
мы вместе
видели осень,
купались в лучах
уставшего солнца,
считали листья
увядших деревьев,
И были
глаза
открыты твои.
Знаешь,
я не хочу,
чтобы мы стали героями
той песни,
в которой поётся
о полудреме
в фальшивой империи,
где Адам и Ева
превратились
в обычных смертных,
говорящих
о стульях,
гвоздях,
где вместо любви
и изгибов бедер
живут
батареи,
чувство вины
и
чувство долга.
|
