Снова древность седую кромсает, И в неё комья грязи бросает, И слюняво, беззубо кусает Гулливера смешной лилипут.
За стишок идиотский, бездарный Всё же автору я благодарна: Он заставил меня нестандартно На историю эту взглянуть.
Помоги мне, о Б-же, открыто, Словом друга, не антисемита, Рассказать о давно позабытом, С настоящим былое связать,
Как Давид, нестерпимо страдая, Беспощадно себя осуждая, Сделал выбор, чтоб, смерть побеждая, Свой народ не губить, а спасать.
Позади бесконечные войны, И вздохнул весь Израиль спокойно, Люди мирно живут и достойно, И страна хорошеет, цветёт.
Только гложет царя беспокойство, Человека досадное свойство, Раздражает, растёт, как короста, И уснуть по ночам не даёт.
«Слава Б-гу, пока процветаем. Ну, а что будет дальше, мы знаем? Я же царь и за всё отвечаю: За порядок в стране и покой.
Разве дремлют враги на границах? Нет,мечтают за всё расплатиться, Чуть расслабимся – мигом сплотиться И пойти на Израиль войной.
И должны мы всегда быть готовы Защищать себя снова и снова, Чтоб врага в этих битвах суровых Не числом, а умом побеждать.»
(О страна моя! Так ведь бывало: Ты в войну не готовой вступала И напрасную кровь проливала. Нам ли ныне об этом не знать!)
Царь призвал Иоава в покои И даёт порученье такое: «Сосчитать населенье мужское, Как управишься – мне доложить».
Тот сказал было : «Б-г нам поможет, Если надо – в сто раз нас умножит.» -«Ты – мой военачальник. И должен Не перечить царю, а служить».
Вот и весь разговор. Поклонился, Выполнять порученье пустился, Успокоив себя: «Царь молился, Видно, Б-г ему так приказал».
Девять месяцев и три недели С того дня не прошли – пролетели Всё исполнив, к царёвой постели Иоав подошёл и сказал:
« О Давид, царь великий и воин! Твой народ твоей славы достоин. Нам война не страшна, будь спокоен. Миллион триста тысяч! Вот как!
Только дрогнуло сердце Давида. Улыбнулся с трудом, лишь для вида, Посмотрев на посланца сердито, Вдруг сказал: «Всё я сделал не так.»
И когда Иоав удалился, Царь заплакал и долго молился: «Святый Б-же! Как я провинился! Накажи меня! Жизни не рад!»
День прошёл. В ожиданьи томился Царь Давид. А наутро явился И с почтеньем царю поклонился Прозорливец по имени Гад.
Слово «гад» - это не оскорбленье: Основатель седьмого колена И помощник отца неизменно Был седьмой сын у Якова Гад.
Слово «гад» означало «удача». Как теперь «мазАль тов». Это значит, Что от горестей Гад не заплачет, Будет Гад и умён, и богат. Кто впервые назвал, знать бы точно, Этим именем «беспозвоночных Пресмыкающихся»? Как нарочно! Кто бессовестный тот ренегат?
Но в Израиле не забывают Это имя.Детей называют. Словом «гад» здесь людей обзывают Только те, кто умом небогат.
И сказал царь печально пророку: «Передай мне решение Б-га. Пусть наказан я буду жестоко, Но готов я любое принять»
И ответил пророк: «В назиданье Три на выбор дано наказанья. Сделай выбор и без колебанья Мне скажи, что Творцу передать.
Либо голод в стране твоей будет, И семь лет будут мучиться люди; Либо сам ты три месяца будешь Удирать от жестоких врагов;
Либо мор на три дня овладеет Всей страной, семя смерти посеет И ужасные всходы взлелеет. Выбирай же, к чему ты готов.»
Царь сидел неподвижный, как камень, И, лицо закрывая руками, Побелевшими скорбно губами Что-то долго, беззвучно шептал.
Наконец, головою качая, Собеседника не замечая, Сам себе на вопрос отвечая, Вслух уже не спеша рассуждал:
«Поражений я в битвах не ведал, Знал в сражениях только победы, От врага, точно заяц, не бегал. Но ведь дело-то даже не в том!
Побегу я, спасаясь от битвы – И войска мои будут разбиты! Путь свободен, границы открыты Для врагов. А что будет потом?
Это мне даже страшно представить: Коль страной будут недруги править, Станут резать, насиловать, грабить, Что не смогут разграбить, сожгут.
Ведь не мне одному, а народу За мой грех расплатиться свободой! Нет, о Господи! Всё, что угодно, Но не это! Прости. Не могу".
(О страна! Сколько зла ты видала! Над телами убитых рыдала И от войн бесконечных страдала, Изнывая в неравной борьбе.
ВавилОняне, римляне, греки, Совершая лихие набеги, Проливали кровавые реки И тебя подчиняли себе.)
Царь сказал, помолчавши немного: "Что ещё мне предложено Б-гом? Семь лет голода? Эта дорога – Прямо в ад. Я же знаю, Творец!
Ведь недавно был голод три года. Сколько мы потеряли народа? Половину! Стада без приплода. А семь лет! Это всё: нам – конец.
Знаю я: изнурительный голод – Для людей – сокрушительный молот, И народ станет зол и расколот, (А враги все границы запрут).
И народ, позабыв про Заветы, Превратится в толпу людоедов, Люди сами, без вражьих набегов, Пожирая друг друга, умрут".
(А мне видится:зноем палимы, В дни осады Иерусалима* Люди, голодом лютым томимы, Съели кошек, собак, лошадей,
Ну, а дальше – рассудок теряли И, что делают, не понимали, Друг у друга кусок отнимали, А потом – пожирали детей.)
"Значит, только одно остаётся: Пусть же мор по стране пронесётся. Кто погибнет, а кто-то спасётся, За три дня он же всех не убьёт.
И Всевышний позволит народу Сохранить дорогую свободу, Станет крепнуть страна год от года, Ну, а рана – она заживёт".
Царь сказал Гаду: «Сделал я выбор. А тебе, Гад, большое спасибо. Из трёх зол, что несут нам погибель, Выбрал я наименьшее зло.
Пусть три дня мор народ поражает, Как приблизится сбор урожая. Будет много погибших, я знаю. Но не все. Значит, нам повезло.»
Замолчал и склонился устало. И пора страшной жатвы настала. Смерть богатую дань собирала: Прямо в поле, роняя серпы,
Люди в борозды с воплем валились, Над погибшими вОроны вИлись, А живые покорно молились, В поле - сплошь мертвецы, как снопы.
Наказанья страшней не отыщешь: Полегло тогда семьдесят тысяч! Как страданье такое опишешь! Надо сердце из камня иметь.
Язва страшная неумолимо Приближалась к Иерусалиму, Ангел смерти вознёсся незримо И поднЯл свой карающий меч.
Но не гневался больше Всевышний, Удержал от жестокости лишней Руку ангела, жестом привычным Долгожданную милость даря.
А Давид, о прощеньи не зная, На страданья людские взирая И жестоко себя укоряя, Б-га стал умолять, говоря:
«Милосердный! Услышь мои речи! Неповинных не надо калечить. Я же пастырь, они – лишь овечки. Так за что же страдают они?
Я один поступил беззаконно. Так лиши меня дома и трона, Погуби меня, если угодно, Но людей, но народ – сохрани!» (А сегодня? Нам что-то не видно, Чтобы было хоть чуточку стыдно Тем, чья ныне вина очевидна: Кто, селения в ад превратив,
Под дежурные сладкие речи Гнал людей из домов, как овечек, Души, судьбы людские калеча, И стонал, и горел Гуш-Катиф!
Кто талдычил , как жвачки жеванье, Слово хитрое «размежеванье», А фактически – просто изгнанье, - Разорённым в глаза не глядят,
Пробубнят с виноватой улыбкой: «Это, знаете, было ошибкой». Видно, совесть их мучит не шибко: Все в начальничьих креслах сидят.)
И пришёл в этот день Гад к Давиду И сказал: «Сердце Б-жье открыто Для добра, и не смотрит сердито, И тебя Он в душе уж простил.
Есть зажиточный некий крестьянин. Имя – Орна Иевусеянин. Над гумном его,как изваянье, Ангел смерти свой меч опустил.
Надо жертвенник Б-гу поставить На гумне том. И жертвой прославить Милость Б-жью. И будешь ты править, Как и прежде. Но чур – не грешить.
Царь исполнил веление Б-га. Орна встретил его у порога И спросил, удивлённый немного: «Чем, о царь, раб твой может служить?»
Царь ответил: «Чтоб Б-га прославить, Надо жертвенник новый поставить Здесь, где ангела смерти заставил Он карающий меч опустить.
Ведь народ погибать продолжает, Язва тысячи вновь поражает. Чтобы мор прекратился, я знаю: Должен я эту землю купить.»
- «Царь! За что ты меня обижаешь? Я не беден, и ты это знаешь. Пожалею для Б-га гумна я? О деньгах ли теперь говорить!
Если язва страну нашу гложет, И хоть что-то спасенью поможет, Всё, что надо для жертвы, я должен Не продать тебе, а подарить.
Так бери же гумно и впридачу Забирай заодно без отдачи И волов, и телеги, чтоб нАчал К всесожженью готовить алтарь.»
- «Нет, Всевышний такое отринет, Он бесплатную жертву не примет: Я вновен, не ты. Не дари мне Ничего», - так ответствовал царь.
Протянул, приподняв без усилий Кошелёк тяжеленный, красивый: «Здесь полсотни серебряных сиклей. Наживёшь ещё много добра.»
И алтарь на том месте поставил, И псалмами Всевышнего славил, И на землю, которою правил, Вновь пришла процветанья пора.
С той поры пролетели столетья, Были радости и лихолетья, Был в изгнаньи(два тысячелетья!), Вновь обрёл свою землю народ.
А Давид – наша гордость. ЭЛИТА!** И на флаге страны – «Щит Давида»,*** И Машиах**** из рода Давида Час настанет(мы верим) – придёт!
Примечания:
*Осада Иерусалима римлянами в 70-м году н.э.
**Некий автор слюной ядовитой Беспардонно плюёт на элиту: Дескать, чем она так знаменита? Без неё бы страна прожила.
А элита - (у мудрых спросили б!) Это слава народа и сила. Коль её не сгубили б в России, Как бы нынче Россия цвела! *** «Щит Давида»( «Маген Давид») – один из символов гос-ва Израиль: шестиконечная звезда(гексаграмма). ****МашИах(МессИя) – Спаситель.
|