Александров
Застрял надолго.
Поезд в пять утра.
Сижу, кемарю, пиво пью с бомжами…
Где ты теперь, любимая сестра
с восторженными синими глазами?
В них плещет детство,
юность и весна,
их жизнь не обесцветила нимало…
На стынущем перроне тишина,
лишь скорый пронесется у вокзала…
Как поезд память улетает встарь;
бурлила здесь совсем иная эра,
плодя доминиканские химеры,
днесь пировал свирепый Грозный Царь;
служил царю людскими головами
кудлатый пес опричного полка,
и разливалась Серая-река
запруженная мертвыми телами…
Но тут же распевали соловьи,
зиму весна сменяла, лето - осень…
Ковал свою Державу на крови
мятущийся московский венценосец,
в крови его воинственно слилась
кровь Дмитрия Донского и Мамая,
Палеологов царственная вязь,
кровь Витовта и Кошкина-Голтяя,
кончались жены, дщери, сыновья,
не укротив стремительного сердца,
испуганные гневом Самодержца,
к врагам бежали древние Князья,
В канонах мрачных власть и веру слив,
он укротил боярскую стихию,
и, вольность скандинавскую сломив,
в казанское ярмо запряг Россию.
Здесь жезлом сына поразил отец,
мольбам Бориски в ярости не внемля,
пылал зажженный молнией дворец
и чёрный гроб из тучи пал на землю…
Свистели по болотам кулики,
а честники их били для забавы,
отсюда шли железные полки
на все четыре стороны Державы,
сливались вместе спесь и простота,
вопль дьявола и ангельские звоны,
и всюду два катарские перста
торжественно вздымались на иконах!
По всей Европе мутная волна
захлестывала искру реформатов:
дробила кость стальная борона
латинских булл и засланных легатов,
Филипп и Альба Фландрию сожгли,
как, якобы, им повелел Распятый,
на Темзе к Мэри головы несли,
в Париже жег за ересь Карл Девятый,
костры и плахи без конца цвели
от Кракова до Гента и Мадрида,
зверела католическая гнида,
а гёзы жгли на море корабли…
Когда же рясы и святые столы
Царя нудили развязать резню,
он отвечал: «Караю я крамолы,
но никого за веру не казню!»
О вере дискутировал он жарко,
и, переспорив езуитский толк,
он им кричал, что Римский Папа-волк,
а лютеран лупил по плеши палкой!
Давно минули эти времена,
но их огонь еще незримо тлеет,
живи! моя нетленная страна,
пусть Божья воля над тобой довлеет…
Но вот и поезд.
Снова мне пора,
и снова ветер утренний повеял,
я еду в край блаженных берендеев,
до новой встречи, милая сестра…
|
