Никогда он и не был поэтом,
В своих сумерках нервом звеня,
Он пощады просил у меня,
Задыхавшийся бредом.
***
Небо выцвело, в красках оставив лишь запах росы,
Из котрого вили венки небывалой красы
Красно-желтого цвета осенних иссушенных листьев
И на головы тянут, отбросив кровавые кисти,
С неизменной улыбкой несчастных на белом лице,
На лице, источающем крик ароматом магнолий.
Те, кто ставили точки в начале, забыв о конце,
Задыхаясь от боли.
Если что-то сломалось - уже никогда не исправишь.
Слишком много безликих родилось в тот ветреный май,
А поэтов ты хоть отбавляй,
Все равно не отбавишь.
И до дрожи бессильем томились людские умы:
"Отчего среди нас появилась вдруг эта зараза?"
И средь общей весенних пожаров большой кутерьмы,
Тихо умер в петле наш покой, задохнувшись не сразу.
И с тех пор ненавидеть входило в привычку простых,
Ненавидеть своих выделявшихся или чужих.
Тихо плакать в подушку, когда полюбил проститутку,
Стать электриком, вкручивать лампочки каждые сутки
И харкать тротуарам в лицо, искривившись в ухмылке.
Наплодить два десятка таких же, как ты, переполненных смрадом,
Чтобы несколько новых щенков оказались в копилке
Нещадного ада.
И горелки запахли цветами, а пули, как шепот
Нашептали в виски о любви, атеизмом струясь,
Не услышав людей, наплевав на священников ропот,
Подохли смеясь.
А когда от заката потянет горелой душой,
Можно больше не прятать в мозгу героин с анашой,
И стреляться бессмысленно, если не сделал все раньше,
А теперь говорить о мечтах постарться без фальши,
Чтобы солнцем не греться, а тихо порхать в лесной чаще,
Чтобы кровью перхать нужно просто затягивать чаще,
И тогда не осудит никто, кроме Бога, Он должен.
И ночник не погашен никем, никогда и нигде,
Этот дикий процесс и на деле предательски сложен,
Но есть шанс отразиться когда-нибудь в мертвой воде.
Мы, отмучившись, снова с Луной воссияем на небе,
Мы осветим с любовью холодный бетон людских гнезд.
И окинувши саваном будет баюкать во чреве
Смерть и так близко от звезд.
|
