ОБЩЕЛИТ.РУ СТИХИ
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение.
Поиск    автора |   текст
Авторы Все стихи Отзывы на стихи ЛитФорум Аудиокниги Конкурсы поэзии Моя страница Помощь О сайте поэзии
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль
Литературные анонсы:
Реклама на сайте поэзии:

Регистрация на сайте

Тэффи

Автор:
Жанр:
Зацветают весной (ах, не надо! не надо!)
в мире нашем, лазурном, жасмин и сирень.
Ну, зачем вы цветёте в объятиях сада, -
там, где скупо вам светит нерадостный день?

Не смотрите туда, не бросайте вы взора,
не любите их свежий, живой аромат.
День короткий уйдёт, и погаснет так скоро
в небе тёмном усталый, багряный закат.

И потом, и потом, этой ночью безмолвной,
в час печали, когда в доме царствует грусть,
будешь их вспоминать с наслаждением, словно
ты надеешься снова былое вернуть...

2009


Грустная королева русского юмора

Знаменитые сёстры Лохвицкие: старшая Мирра писала стихи и удостоилась титула «Русская Сафо», младшая, Надежда, сочиняла юморески и фельетоны и стала самой популярной в России «юмористкой». Чтобы отличаться от сестры, взяла себе псевдоним из Киплинга — Тэффи.

Сама Тэффи так объясняла принятие псевдонима: «…Почему русская женщина подписывает свои произведения каким-то англизированным словом? Уж если захотела взять псевдоним, так можно было выбрать что-нибудь более звонкое или, по крайней мере, с налётом идейности, как Максим Горький, Демьян Бедный, Скиталец. Эти все намёки на некие поэтические страдания и располагает к себе читателя… Прятаться за мужской псевдоним не хотелось. Малодушно и трусливо. Лучше выбрать что-нибудь непонятное, ни то, ни сё. Но — что?..»

Она выбрала Тэффи. Короткое, звонкое слово, а когда вошла в моду, появились в честь сочинительницы и духи «Тэффи» с неповторимым оригинальным запахом. Тэффи начала публиковаться в газетах «Биржевые ведомости» и «Русь», а затем стала постоянным автором «Сатирикона» и «Нового Сатирикона». В 1910 году вышли стихотворный сборник Тэффи «Семь огней» и два тома «Юмористических рассказов».

Как отмечает Ирина Одоевцева, слава Тэффи в дореволюционной России была огромна. Её читали, ею восхищались. Когда при составлении юбилейного сборника, посвящённого 300-летию царствования дома Романовых, почтительно осведомились у царя, кого из современных русских писателей он желал бы видеть помещёнными в нём, Николай II решительно сказал:

— Тэффи! Только её. Никого, кроме неё, не надо. Одну Тэффи!

И с явным неудовольствием после долгих уговоров царь согласился, чтобы в юбилейном сборнике появились имена и портреты других поэтов и писателей во главе с Гиппиус и Мережковским.

Чем брала читателей Тэффи? Удивительным сочетанием смешного и печального, сопряжением анекдота и трагедии, точностью бытовых деталей («едва ли самый наблюдательный из наших писателей» — так оценил Тэффи Георгий Адамович), изящным подтруниванием над мещанскими нравами и вкусами. И ещё тем, что владела, по выражению Михаила Зощенко, «тайной смеющихся слов». И, конечно, прекрасным русским языком. Так, Александр Куприн отмечал присущие ей «безукоризненность русского языка, непринуждённость и разнообразие речевых оборотов речи».

Два примера:

«Тема была самая оригинальная: одна молодая девушка влюбилась в одного молодого человека и вышла за него замуж. Называлась эта штука „Иероглифы Сфинкса”» (рассказ Тэффи «Талант»).

«…Потом сели обедать. Ели серьёзно и долго. Говорили о какой-то курице, которую где-то ели с какими-то грибами. Иван Петрович злился. Изредка пытался заводить разговор о театре, литературе, городских новостях. Ему отвечали вскользь и снова возвращались к знакомой курице…» («Отпуск»).

Писала Тэффи и стихи. Как определял их Николай Гумилёв, «подлинные, изящно-простые сказки средневековья». Вот «Чёрный карлик»:

Ваш чёрный карлик целовал вам ножки,
Он с вами был так ласков и так мил,
Все ваши кольца, ваши серьги, брошки —
Он собирал и в сундучке хранил.

Но в страшный день печали и тревоги
Ваш карлик вдруг поднялся и подрос —
Теперь ему б вы целовали ноги,
А он — ушёл… и сундучок унёс…

Салонно? Жеманно? Да. Но Тэффи писала и на злобу дня; так, в октябре 1905 года она пригвоздила генерала Трепова за его хрестоматийный приказ «Патронов не жалеть» в стихотворении «Патроны и патрон», где в конце говорилось:

— Трепов! Не по доброй воле ли
С места вам пришлось слететь?
Сами вы учить изволили,
Чтоб патронов не жалеть!

И всё же главное в творчестве Тэффи не стихи, а её проза, точнее, её юмористика. До революции издавались её многочисленные сборники: «Карусель», «Дым без огня», «Миниатюры и монологи», «Житье-бытье» и другие. Плодотворной оставалась Тэффи и в эмиграции, достаточно назвать такие книги, как «Восток» (Шанхай, 1920), «Тихая заводь» (Париж, 1921), «Чёрный ирис» (Стокгольм, 1921), «Книга Июнь» (Белград, 1931), «О нежности» (Париж, 1938), «Всё о любви» (Париж, 1946). Особняком стоят «Воспоминания» (1931) о тех, кого знала писательница в пору сверкания Серебряного века. И ещё книга «Ведьма» (Париж, 1936) о древних славянских богах, — книгу эту высоко оценили Бунин, Куприн и Мережковский.

Эмиграция не сломала Тэффи, но избежать острой ностальгии по родине ей не удалось. В 1920 году Тэффи покинула Россию. В одном из последних эссе, написанном в Одессе, она писала: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата… перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через неё нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать». Тэффи и «побежала» — через Константинополь в Париж. На корабле, поглядывая на беспокойные волны Черного моря, Тэффи написала стихотворение, которое потом Александр Вертинский включил в свой репертуар:

Мимо стекляшек иллюминатора
Проплывут золотые сады,
Пальмы тропиков, сердце экватора,
Голубые полярные льды...

Но всё равно, где бы мы не причалили
К островам ли сиреневых птиц,
К мысу ль радости, к скалам печали ли,
Не поднять нам усталых ресниц.

Изведав горечь эмигрантской жизни, Тэффи сделала скорбное признание: «Боялись смерти большевистской — и умерли смертью здесь… Вянет душа, обращённая на восток. Думаем только о том, что теперь ТАМ. Интересуемся только тем, что приходит оттуда».

Не всё было гладко и в личной жизни. В молодые годы Тэффи вышла замуж за юриста Владислава Бучинского. После рождения второй дочери Елены разошлась с ним в 1900 году, то есть в 28 лет. А дальше одна? Вот что по этому поводу писала Ирина Одоевцева в воспоминаниях «На берегах Сены»:

«Женские успехи доставляли Тэффи не меньше, а возможно, и больше удовольствия, чем литературные. Она была чрезвычайно внимательна и снисходительна к своим поклонникам.

— Надежда Александровна, ну как вы можете часами выслушивать глупейшие комплименты Н.Н.? Ведь он идиот! — возмущались её друзья.
— Во-первых, он не идиот, раз влюблён в меня, — резонно объясняла она. — А во-вторых, мне гораздо приятнее влюблённый в меня идиот, чем самый разумный умник, безразличный ко мне или влюблённый в другую дуру».

В этом ответе — вся Тэффи. В Париже судьба свела её с П. Тиксоном, с которым они прожили вместе до самой его кончины. Однако брак свой не регистрировали. Последний мужчина Тэффи был тяжело болен, и писательница нежно за ним ухаживала и продолжала писать свои весёлые рассказы. Публика любила смеющуюся Тэффи. За её смех они платили деньги. Тэффи это прекрасно понимала и не меняла своей тональности.

Галина Шаховская в своих мемуарах вспоминает: «Тэффи, в сущности, была единственной „дамой” литературного Парижа — не литературной дамой, а очаровательной, хорошо воспитанной и „столичной” дамой. Может быть, несколько суховатая и чрезвычайно умная, Тэффи, мне кажется, не интересовалась политикой или мировыми вопросами. Интересовали её человеческие типы, дети и животные, но трагическую участь всего живущего она не только понимала, но и чувствовала её на своём собственном, прежде всего, опыте.

Сатирики и юмористы (за исключением Мятлева) почти все ипохондрики, от Гоголя до Дон-Аминадо и Зощенко. Как все они, Тэффи смеялась „горьким смехом”, без злобы, но с предельной зоркостью отмечая, и для наглядности их увеличивая, нелепости быта и людские слабости.

Когда я её знала, её здоровье уже требовало болеутоляющих средств, а иногда и возбуждающих, и мне приходилось её видеть то блестящей и остроумной, то совершенно потухшей, превозмогающей себя и жизнь. И вдруг, оттого что кто-то находился рядом с ней, таившаяся в ней искра вспыхивала снова, и фейерверком рассыпались меткие замечания, остроумные рассказы, живые воспоминания.

Очень любила Н.А. балы и выходы, следила за своей внешностью, одевалась, как могла, элегантно, я никогда не видела её непричёсанной и неподтянутой…»

А вот что вспоминала Ирина Одоевцева: «…И тогда, и после войны Тэффи была очень бедна. Последние годы долго и тяжело болела, но даже перед смертью не теряла своего удивительного дара — чувства юмора. Обращалась к своим знакомым за денежной помощью так: прощу в последний раз. Обещаю, что долго не задержусь на этой земле. А вы уж, пожалуйста, дайте мне сейчас те деньги, которые всё равно потратите на цветы, когда придёте ко мне на похороны».

Незадолго до кончины Надежда Александровна Тэффи, оглядываясь на свой жизненный путь, отмечала: «Принадлежу я к чеховской школе, а своим идеалом считаю Мопассана. Люблю я Петербург, любила очень Гумилёва, хороший был и поэт, и человек. Лучший период моего творчества был всё же в России».

Тэффи успела отметить свой 80-летний юбилей и навсегда покинула, как она выражалась, «остров» своих «воспоминаний». О смерти, как о Хароне, она написала заранее:

Он ночью приплывёт на черных парусах,
Серебряный корабль с пурпурною каймою!
Но люди не поймут, что он приплыл за мною,
И скажут: «Вот луна играет на волнах» …

Как черный серафим три парные крыла,
Он вскинет паруса над звёздной тишиною!
Но люди не поймут, что он уплыл со мною
И скажут: «Вот она сегодня умерла».

Итак, серебряный корабль увёз в серебряную даль одну из ярких представительниц Серебряного века — Надежду Тэффи…

Юрий Николаевич Безелянский. «99 имён Серебряного века»




Читатели (212) Добавить отзыв
 
Современная литература - стихи