Засыпает Москва,
замирают трамваи…
Унесёт нас тоска
на стремнины Синая…
Обретём немоту
Моисеем гугнивым,
заструясь в высоту
по репьям да крапивам,
где крепка пустота
под стопою усталой –
крепче нету моста
средь небесных провалов!

Что сей мрак – купине,
коль, столетья не тая,
тайно теплится в ней
вечный пламень Синая,
где премудрая ночь
дарит песни и камни,
и скрижали – точь-в-точь
десять нот в новой гамме,
и встречает рассвет –
всласть пророк обезумев,
принимая Завет,
им дымясь – как Везувий,

чтоб сиял на мосту
луч блаженный Синая,
на вселенском посту
тихо с ветром играя,
чтобы дней тех земных
их полночная почва
смыслы слов вдруг иных
раскрывала – точь-в-точь нам,
как вскрывает заря –
солнца ждущие дали,
Божьим словом горя,
обжигая хрусталик,

чтоб – как голубь в огне! –
тыщи вёрст пролетая,
падал, падал на снег
тот звоночек трамвая…

1989 (редакция 1999)