Первый взмах палочки – и в зал полилась тихая, задумчивая мелодия. Соло на валторне. Перед глазами возникает картина ясного летнего утра. Солнце ещё не взошло, но свет зари побледнел... и птицы, предчувствуя скорый восход, заливаются на все голоса. Как прекрасен птичий концерт! Это флейты в несколько голосов влились в низкую мелодию валторны, и на душе стало так светло и ясно! А заря всё бледнее, а солнышко всё ближе... это вступили остальные деревянные духовые инструменты. Музыка всё громче... – и вот оно! Солнце взошло и залило всё вокруг ликующим светом. Зазвучали трубы мощным гимном жизни. Они зовут: «Вставайте! День начинается, и сколько всего он сулит тем, кто умеет и любит жить!» Люди в зале заулыбались, переглядываясь. С первых минут возникла атмосфера какого-то... родства, единения. Музыка как бы слила их в единый организм, властно повела за собой и не отпускала ни на минуту...
Тьма попятилась и отступила. Вся сцена залита ярким, праздничным и в то же время тёплым, янтарным светом. Снова трубы поют радостный гимн солнцу. Он уже звучал вначале, но теперь, поддержанный оркестром и хором, он заполняет весь зал – но ему тесно в стенах, и он как будто хочет вырваться на простор и разнести эту радость по всему миру. Многим невольно вспоминаются знакомые пушкинские строчки:
Да здравствует солнце,
Да скроется тьма!
А гимн сменяется маршем трудового дня. Да, он уже знаком слушателям по началу симфонии. Но тогда он звучал тише и как-то... привычно, без особой радости. А теперь, после всего пережитого, даже будничные дела уже не кажутся надоевшими. Это как состояние человека после тяжёлой болезни, едва не унёсшей его в могилу: всё радует, потому что это – жизнь.
И снова, как уже было раньше, этот марш, постепенно стихая, сменяется чуть слышной, а потом всё усиливающейся песней птицы-души. Пронзительно-прекрасная мелодия победоносно взвивается над буднями жизни, неудержимо рвётся к высотам духа. Это тоже гимн, но уже Человеку-творцу, созидателю, любимому творению Б-жьему. Прекрасный голос певицы и соловьиное пение скрипки переплетаются на фоне хора, а он вторит им, исполняя ту же мелодию, но уже громко, во всю свою мощь. Гимн ширится, сердца слушателей переполняются неудержимой радостью: хочется всех обнять, хочется смеяться и плакать. А музыка звучит всё громче: уже весь оркестр вступил в этот могучий поток . И,наконец, когда напряжение достигает немыслимой высоты – победные звуки фанфар... и троекратное «Славься»: с каждым разом всё выше и громче(крещендо) взвиваются мононолитные голоса хора, поддержанные всей мощью оркестра. На последней, самой высокой ноте они долго гремят под сводами зала, словно стремясь пробить потолок и умчаться ввысь под рокот барабанов и звон литавр.