С презрением и неким торжеством Эфирное взирало на людское, Материи летели сквозь него, А он свою оставил. Слишком поздно Никто не спохватился в этот год, Теперь ему не нужно: годы, Тела, костры, листы, вино. Лишь звук терзает горло.
Оно стояло на краю, у самой бездны, Ему теперь не ведомы слова, Он завернулся в воду зверем И крик, и вой его взорвал, А капли криком зазвенели И кто-то вдруг его позвал, Он обернулся бестелесен… Она.
И вот с удвоенною мощью Крик расстелился в небесах. Так бьёт внезапно тихим током, Ток незаметен как вода, Но льётся, льётся, льётся… Пока не перельётся через край, А боль, она ведь остаётся, Она не сходит инеем в тела…
|