Треск холодильника старого, тьма коридорная...
Вместо пера - сотня герц и урчание кулера.
Разнообразит ноктюрнами пьянь подзаборная
тишь подмосковной полуночи. С ловкостью шулера
жизнь, ухмыляясь, тасует колоду крапленую.
Каждая карта - лицо. Половина - знакомые.
В робкой надежде проснуться с утра обновленными
Жжем электричество ночью, порывом влекомые.
Ближе к рассвету окно покрывается инеем;
и без претензий на титул венца мироздания
снова и снова пытаемся выстроить в линии
тысячи букв алфавита в свое оправдание.