С грудью, рассечённой по грудине,
Представлял я страшную картину,
Нараспашку где грудная клетка.
Распахнул осколок тело метко.
Лёгкие пузырились над сердцем –
Для души естественный барьер.
Но она, преграду одолев,
И себя от крови обтерев,
Вверх помчалась, прямо в поднебесье,
К ангелам с печальной, грустной вестью.
Что ж ещё бедняге оставалось?
Не сидеть же там, где я валялся.