Забыв про робость и про вздорный стыд,
Любви мы предавались ненасытно,
Постыдного не видя в своеволие
Средь лугового пёстрого приволья,
Где нас кузнечики цветастым стрекотанием
Лишь поощряли к трепетным ласканьям,
Как и шмели в невозмутимости полёта,
Степенностью своей, добротностью вольготной.
И степь, конечно, тоже поощряла,
Прикрыв нас изумрудным одеялом.