Древесные печали
По ночам древесные печали Накрывают город и болят: «Для чего мы в марте начинались, Если до начала ноября Лист последний, сухонькая ветка И зверёк под сетью корневой Перестанут быть?» На птичью мекку Держит курс утиный звеньевой.
Длинное письмо
Зима как длинное письмо Одной скучающей особы Самой себе, себе самой Без вопросительных и скобок. Едва исписан первый лист, Глядишь, окно завесил новый Холодный, белый нигилист. А как хотелось бы иного! Пускай бы в рамке голубой Зарёй бумага розовела, Фатой узорчато-рябой Ложилась тень сирени белой… Но нет, зима! Калины сок И войлок скуки равнодушной: «…к нам часто ходит серый волк, И каждый им хоть раз укушен. Болят бессонные бока…» Ну, а чего же ты хотела, Зима, голубушка, зима! Земли, небес, души и тела зима…
Едва рождён
Едва рождён, тщедушный снег Как будто был в гримёры принят, Он пудрил волосы Марине. Качалась в небе, как во сне Из вифлеемской нержавейки Звезда. Работой белошвейки Следок на белом, как стежок. Всё в мире было хорошо. Стучали «гвоздики» сапожек - Сшивали мех в местах прорех, Земли обветренную кожу Жалея, грел собою снег. И сладко грезилось Марине: Хурджуны скинули волхвы И золотые мандарины, А не огни ночной Москвы Скатились в реку…
|