…И я страдал, смакуя взором плоть -
Запретный мне, с ума сводящий плод:
Айвовой кожи солнечный пушок,
Лимонность скул и персиковость щёк,
И вьющихся маисовых волос
Кофейный дух и жёлудевый лоск.

И глаз её смородиновый сок
В зрачки мои расширенные тёк,
И дольки мандариновые губ
Рождали внутривенную тоску!
И были, как дыхание, близки
Упруго-виноградные соски…

О, груди – млеконосные холмы,
Напитанные сладостью хурмы!
О, бёдер алычёвых нагота!
И сливовая мягкость живота,
И яблочная вогнутость пупка,
И грушевая выпуклость лобка…

Весь этот гениальный натюрморт
Измаял существо моё, как мор,
Ведь вся, до ноготков обнажена,
Была недосягаема она -
Не в розовых мечтах и не во сне,
А в зале, на музейном полотне…