Всё ближе и ближе гул грозовых центурий,
в какой-то далёкой, древоподобной жизни,
восходят рога над лесом в багровой шкуре –
так в свете луны шевелится пламя листьев…

он замер и ждёт, куда же ударят копья,
а запах – вторую кожу срывает ветер
и носит над полем, как чаромутный шёпот,
копытами ливня будто промчалось лето –

медовая грива с горечью зверобоя,
вспотевшие бёдра дикой ночной кобылы
в прохладе воды увязли янтарным зноем,
в которой скользил по шеям озёрных лилий

охотничий нож... Так пахла вторая кожа
в момент обнаженья женщины в лёгком платье.
И пляска хвоста, прощальная, мелкой дрожью,
никак не кончалась, вился в траве измятой

отвергнутый хвост испуганной саламандры,
как брошенный взгляд монашки, идущей мимо,
слегка одержимый, между вчера и завтра,
в толпе городской, и кажется обратимым,

как магия шлейфа из парфюмерной лавки,
но всё, что осталось – это флаконы яда,
стеклянное эхо капель в бездонной арке,
под снегом нежданным – обморок листопада.