У Гриши Цви жизнь сразу не сложилась,
"Жидом" прозвали злые бульбаши,
Попал к ним Гриша в горькую немилость,
Не избежав ранения души.

А шрамы по ночам кровоточили,
И красный галстук делу не помог,
Не верил Цви тому, чему учили,
Был поперёк души советский слог.

И комсомол сознанье не исправил,
Присяга порождала злость в мозгу,
В строю лишь Гриша громко вновь лукавил,
А в мыслях на другом был берегу.

В краю "совков", морозов и метелей,
Где сыр давно бесплатный не дают,
Его душа и мысли вдаль летели
Искать сытнее и теплей приют.

Жизнь пробегала, кажется, напрасно,
Еврейское звало в путь естество…
Строчил стишки - всё глупости бессвязно,
Тая в мозгу к Израилю родство.

Как сыр, кататься в масле так хотелось,
И веселиться, не считая дней! -
Израиль... Старость не сменила зрелость,
Лишь мысль возносит душу: "Я еврей!!!
Да пусть сгниёт Российская держава!
Противен мне простой «совковый» люд!
Уехал, хоть не стал известным, право,
Но здесь метели в кипу не метут!

И пусть давно уже я не Абрамов,
А Гриша Цви - своё не упущу,
Хожу порой безветренною прямо,
По родине советской не грущу.

А много ль надо мне? – Кусочек хлеба…
С вагоном масла, больше не прошу,
Ещё без тучек – солнечного неба…
Что делать с маслом, после я решу.

Святую ж землю в мыслях защищу я,
Морально поддержу в своих стихах,
В ней я себя Поэтом славным чую
С российскою клоакой на губах!"