Сегодня, как и сто веков тому назад,
ломают копья – вера или разум?
Нас столько на Земле – песчинок разных,
что ни стихом, ни сказкой описать.

И я песчинка! Для кого-то – жемчуг,
а для кого-то – просто пара строк,
порою критик не по делу строг,
и перед ним мне оправдаться нечем.

И ни к чему!
Что выживет – живое,
Мой вечный май – предтеча травостоя,
всё так же юн в сиреневом дыму.

А мне полвека! С хвостиком. Ну, да.
Я свечи очень точно подсчитала.
Меня зима нещадно потрепала,
так, как ещё не била никогда.

Но всё ж, была немного милосердна –
мне выдала морозы, чтоб не ныть,
за белый путь домой благодарить
и выживать покорно и усердно.

И быть весной, мне просто надо быть.
Не быть ещё успеется, не так ли?
Быть не статисткой на чужом спектакле,
творцом своей, мне выданной, судьбы.

И потому, я верю! В неба синь,
в стрижей над полем
и в черёмуховый запах,
в ушастых белок, в сень еловых лапок,
и в вечную как степь мою полынь.

Мне надо к ней – за пару тысяч вёрст
добраться, чтоб обнять родные дали.
А вера или разум? Всё нам дали,
ответ и сложен, и предельно прост.

Взгляните шире, выше, в глубину,
глаза закройте и ныряйте в бездну,
а вверх ли, вниз? да это – только место,
ведь важно кто, зачем, в неё нырнул!

На самом дне во тьме себя найти
и оттолкнуться, захлебнувшись болью,
за каждый вдох благодарить с любовью,
за каждый терний на своём пути.

И будет жизнь! Ни много и ни мало.
Кукушка отсчитает – счетовод.
Немного грустно может оттого,
что как-то второпях она считала.

Вот, как-то так…
Прости, румяный критик!
У лирики печальные глаза.
Мне в путь дорогу скоро, на вокзал,
за длинноту прощаний не корите.

Ведь я песчинка! Для кого-то жемчуг,
а для кого-то просто пара строк.
Стою на перепутье ста дорог,
где мне ветра о вечном что-то шепчут.