Ночь темна. Зачин привычный.
Что добавлю я к нему?
Только то, что лично, лично,
лично ухожу во тьму.

Дерева качает ветер
и шумят дерев верхи.
Только это есть на свете.
И китайские стихи.

А ещё тутовник гнётся,
бьёт в окошко шелкопряд.
Счастье больше не вернётся.
Горе - тридцать лет подряд.

Ветер волосы колышет.
Гаснут звёзды вдалеке.
Мне Ли-Бай, нагнувшись, пишет
иероглиф на руке.

Он про то, что нет возврата,
всё растает, словно дым -
санаторная палата
или яшмовая, Крым,

Севастополь, ветер, вечер,
нежность, чёрт её возьми,
отношенья человечьи
между близкими людьми,

пляж пустой, огромный, гулкий
и холодный, как скопец,
бесконечные прогулки,
бесконечность наконец,

удивительное рядом -
нежность, волны и песок,
мой отец с погасшим взглядом,
голубой его висок,

то, чему возврата нету -
где отец однажды жил,
по утрам читал газету.
Прочитал и отложил.