Не пригнувшись, не достать до небес. Не подпрыгнув, не познать катакомб.
На кого петлю́ накидывал бес, тот нешапочно и с Богом знаком.
Невесомая летаю во сне, а под утро кем-то выписан счёт.
Замечаю, что рассвет покраснел… От верёвки, видно... Значит - растёт.

За патронами - ни свет, ни заря
отмечаться. Вся ладонь в номерах.
Тридцать первой посчитайте меня -
я стреляю не за совесть. За страх…

«Победили беспризорность и грязь. Строго в будущее верным путём», -
пред боярством хорохорится князь... Да несвежие кальсоны на нём.
Да зачитаны указы до дыр, и лохматится сафьян голенищ.
Скоморохи обжимают лады в окружении голимых дурищ.

Кока-кольный перезвон на Руси
заглушает колокольный набат.
Как всегда, тому, кто больше просил,
достаётся от хозяйских лопат.

Ох, прописаны законы хитро. Крикнешь: «дышло», а в ответ - по морда́м.
И вздымается, как юбка Монро, целомудренность гнилых пуритан.
А куда ни ступишь - стёкла да хлам, обнимает то ли друг, то ли тролль.
И ломает спину напополам взгромоздившийся на плечи король.

Где фундаментом - киты для слонов -
ненадёжно равновесье Земли.
Где смешливых да лукавых полно -
обострённо в подреберье болит.

Руки ко́ротки, а ноги длинны. Ограничены суровым шнурком.
Только в мыслях - за пределы страны… в полуприсядь, на коленях, ползком...
Так и шастаем в расщелинах скал, гордецы, считая дни да часы.
А кого из нас господь приласкал, тот жалеть себя вовек не просил.

Под ногами ложь, как мартовский наст,
вижу девочку: лицо, будто мел.
Поклониться б ей -
так гордость не даст,
а покаяться -
язык онемел.