278
____________________________Не летопись – видение.
Вздрогнув, Ахмат открыл глаза: вороний грай проникал вглубь шатра так, словно всё становище было обложено полчищем крылатой чёрно-серой рати. "Дурной знак", - подумал хан, натягивая походный халат привычно пробурчал,- "Урус-шайтан!" День за днём он твердит эти два слова заклинанием. Сунув ноги в мягкие туфли, Ахмат вышел из шатра. Моросил мелкий дождь, в серой пелене которого исчезло всё вокруг: ставка хана, шатры и юрты темников, до которых было шагов пятьдесят, тем более - лагерь, берег Угры, русское войско на другом берегу. Передёрнув плечами от сырости, Ахмат-хан вновь выругался: " Урус-шайтан!" Несколько лун сошло с той поры, как он, Великий хан всемогущей и несокрушимой Золотой Орды, пришёл сюда во главе десятков темников дабы жестоко и безжалостно напомнить урусам, что не платить три года дани - не в их праве и воле. Но здесь, на берегу Угры, он наткнулся на лагерь Ивана Третьего, русского князя. И тогда он вздрогнул впервые. И дело не в том, что это великое становище уходило в горизонт на другой стороне реки - русских воинов точно было больше, чем сто лет назад, когда они обратили в бегство Мамая, но только и Ахмат вёл за собой гигантскую силу: скрип сотен повозок, стук копыт и лязг доспехов бесчисленной конницы, топот множества табунов, блеяние кормовых отар сливались в такой могучий гул, словно шла лавина, оспорившая вечность; пыль, которую поднимала эта армада, закрыла солнце, заполонила полнеба и походила на грозовую тучу, настолько тяжёлую, что она не может оторваться от земли. Нет, вздрогнул Ахмат совсем от другого. Завидев приближающееся войско Орды лагерь русских не проявил никакой суеты: дозорных стало больше, конные разъезды на берегу реки замелькали почаще, но сам лагерь продолжал жить своей жизнью - дымились костры, кашевары колдовали над котлами, воины занимались оружием и сбруей, рослые русские лошади паслись табунами. Мир и покой. И от этого-то спокойствия вражеского лагеря хану впервые стало не по себе. Позвав темника Хорокана, приказал хан сходу проверить брод на правом фланге, за излучиной. С холма Ахмат хорошо видел как слаженная и проворная сотня рысью метнулась к реке и, не останавливаясь, вошла в воду. Пересекла реку так, что всадники не замочили сёдел и поднялась на противоположный берег - стремительно и ладно. Как вдруг по самому краю русского лагеря разом вспыхнули несколько ярких огневых цветков и рокот, подобный небесному грому, загудел в ушах. «Это пушки!!!» - понял Ахмат. Но откуда же могли это понять ордынские лошади: чего они только не способны были вынести, но этот грохот, внезапно сотрясший саму землю, этот свист каменных ядер – звуки чудовищные, хищные, незнакомые. Дрогнули лошадки, шарахнулись, теряя седоков. И уже не сотня – ошалевший табун навалом ринулся обратно через реку… А на холме, рядом с пушками, прикрывая их левый фланг, тем временем, как из-под земли вырос ряд сверкающих новыми бронями русских конников, на сытых и рослых лошадях. Выросли и замерли, наблюдая панику сотни Хорокана бесстрастно, холодно и угрожающе тяжеловесно. В этот момент красные лучи весеннего заката пали на островерхие шеломы огромных русских конников и Ахмат вздрогнул вторично: ему почудились островерхие скалы на берегу Абескунского моря. Хан тряхнул головой, чтобы избавиться от малоприятного виденья: сколько ещё было таких попыток переправы - и все примерно с таким же успехом. А ещё: кознями ли Ивана Третьего, волею ли Всевышнего – союзники запропали и не явились, столь длинный поход не предполагался и голод скрутил и людей, и лошадей. А кошевары за рекой всё варят и варят свою кашу, подсыпая из княжьих закромов… Но как уйти ничего не получив?!! А что получать, если на многие вёрсты вокруг всё выжжено и вытоптано ещё летом?!! Дождь, тем временем, прекратился. Серое марево отступало, постепенно делая всё более доступным глазу пространство вокруг. Открылся лагерь, затем берег реки, а вот замерцала упавшей саблей и сама излучина реки, камыши, другой берег... Другой берег!!! Уши хана загорелись, словно их натёрли войлоком - другой берег был пуст! Ровная, вытоптанная до гладкости равнина с кострищами напоминала майдан в Караван-Сарае. Ни Ивана Третьего, ни его пушек, ни его чудовищных конников в островерхих шлемах, ни даже кашеваров на той стороне не было. «Урус-шайтан! Как он посмел! Повернулся и ушёл!» - руганью покрепче разразился хан. А в посветлевшем небе кружит и надрывается целая армада ворон. "Так вот чего вы ждёте?! Чтобы я кинулся в погоню и всё своё могущество оставил на том поле, которое приготовил Иван? Чтобы ради дани я обрёк себя, как Мамай на Куликовом поле." «Звать темников! Звать темников! Звать темников!»,- Совещание в шатре хана было коротким. "Уходим, " - сказал Ахмат. "Да, повелитель",- облегчённо сказали темники... Заскрипели арбы новых времён... ***
Капитан ВСУ Пётр Шинкаренко, вцепившись в небрежно сбитый из крышек снарядных ящиков стол, вплотную нависал побагровевшим лицом над обомлевшим инструктором и хриплым, неверным от алкоголя, звенящим шёпотом выстреливал в правое ухо американцу короткие, но пульсирующие, словно накопленные невидимым конденсатором фразы:
- Ты, что кэп?... Ты правда, разучив по-русски пару слов, и это…
пару фильмов посмотрев, решил,
что какого-то хрена тут понимаешь? Да? Тебе сказали,
что ты тут научишь нас с русскими воевать, чтоб мы, б… ,до Волги дошли?
С Россией? Ты,бл… - с Россией?
Вокруг посмотри: за четыре года мы в д…мо по плечи ушли – а Россия всё ещё не пришла…
И не придёт!!! А зачем ей – мы и сами справимся: она постоит и посмотрит, как мы затонем и по самую маковку…
Она-то стоит тысячу лет, и думать смешно, чтоб ей такую шелупонь как мы не перестоять…
2017г.
|