Первые шаги. Дядя Костя. 2000 г.


Осень. Октябрь. В Астрахани ещё тепло. На небе серые тучки сгрудились кучей и сверху наплывают на наш дворик. Бабушка присела на отпиленное с двух сторон бревно, как на лавку, а я побежал вдоль оградки садика к беседке - там мой друг из квартиры напротив Витька Савинков всегда отирается. Оградка кончилась, развернулся направо, перепрыгнул через лужицу. Та чуть-чуть брызганула, а беседка... пуста. Безрадостно поплелся к ней. Тучки вскоре накрыли дворик, и из них появился серебряный вертолет. Он бесшумно завис за беседкой почти у земли. Странный, без пропеллеров, с сияющим хвостом. “Это за мной!” - Бегу к нему, что есть мочи. Из него выходят какие-то, постарше, как первоклашка Юра. Девочка с черепашьими глазами обняла и гладит меня по голове. Я прошу взять с собой. Она улыбается и соглашается. Поворачиваю голову, а вертолет уже над сарайчиками. В ушах её голос: “Жди, вернусь за тобой!”
Обманула. Улетает без меня. Догоняю. Лечу к реечному заборчику у сарайчика и карабкаюсь по нему, ведь над самой крышей вертолет до сих пор висит. И сорвался... И грохнулся жопой, и заорал от обиды, и к бабушке пошкандыбал, сопли размазываю:
- Не взяли лететь!
А бабушка смотрит и улыбается:
- Да не реви ты так, вернутся они за тобой. Точно знаю.Полетишь!..

Я открыл глаза. Купол южного неба сиял надо мной. Сентябрь. Джемете. Нащупал в кармане шорт заветный пакетик и сыпанул белую, как снег, дорожку. “Сотка” сама свернулась в трубочку. Шмыгнул половину одной ноздрёй, а остальное добил второй. Вновь опрокинулся на песок. Звёзды, сияя, ринулись вниз. Бля! Или я к ним. Кинул “гавайку” на лицо. Пошла волна. Но тут какая-то сука врубила где-то рядом музон. Щас точно огребёт по полной! Не... в лом... Мешает, конечно, да и хуй с ним! Что не говори, кокс это самый благородный кайф. Настоящий!..
Приход кончился рано или поздно. Как бы всего приморозило, но без холода, пробежалось и отпустило.
Пиздато, надо сказать!
Взбодрился, и по песку босиком к компании. Мир прекрасен, ребяты!
В Анапе начались регаты. Остановился там в гостинице яхт-клуба. Скукотища! И под вечер загрузил на джип мат.часть и рванул сюда, к друзьям. С ними я провожу золотое время, каждый год - с мая по октябрь. А хули? Летом крышу напрочь срывает у всех любимый экстрим. Какая тут работа? Сезон, мать вашу!
Сочи окружен горами, а здесь ДУЕТ! Вот я и гоню сюда по первому свистку Дяди Кости. У Дяди Кости аж голос дрожит:
- Завтра обязательно рванет. Охуительный шторм чую! Готовность номер один объявляю!
У дяди Кости - знатное погоняло. Дядю Костю чтёт всё серфовое братство побережья. И мне тоже показалось - раздувает...

Эту свою новую жизнь я прикупил, женившись на Балерине. Она оказалась сочинкой по рождению. Вот и уговорила на переезд в тёплые края. Закрыв все темы в Питере, я целиком решил посвятить себя семье. Подарил Балерине маленький домик в центре Сочи на Светлане, купил землю под “большой”, и, с еще неродившейся красавицей дочерью в животе, мы покинули Дождливую Столицу.
Вот там и познакомился с её замечательным родным дядькой - сорокашестилетним красавцем, экс-барабанщиком культовой группы, а ныне одним из самых авторитетных людей в отечественном виндсерфинге! Секунды, и мы лучшие друзья.” Ну, родственник, - улыбнулся он. - Теперь берись за новое “дело”. Вставай на доску!”
Ставил Дядя Костя лично. Я начинал на шести метрах в секунду и рос на двенадцати (это когда барашки появляются по волне). На глиссер доску поставил. И в этот же ветер и трапецией овладел. Самым сложным элементом для меня оказался “старт с воды”. На “тазик” при слабом ветре можно вскарабкаться и вручную вытянуть мачту, но при шквальном ветре, высокой волне и на спортивной доске небольшого объема, которая тонет под ногами, надо стартовать с моря. В принципе сама техника не сложна: правая нога в петле, левая придерживает доску в нужном направлении, парус лежит на воде. Вон пошел порыв, а ты слегка левой рукой за гик выдергиваешь край паруса. Его ветер “хватает”, и хуяк… тебя выкидывает над стихией! Все дела... Главное - правильно сгруппироваться и удержать баланс. Овладел, конечно, падая, падая и падая. Такова цена.
Рекорд скорости мира сто девятнадцать км.ч. Не знаю, с какой силой дуло, и какой объем доски и паруса был, но лично знаю, что при сквозняке 22-25 м.с., доска летит за 70 км. Поверьте, на воде это атомная скорость, перепонки на два раза при падениях побил. Вот так: с кровью, потом и слезами на ветру внедрился в эту элиту, в самое её сердце! Кого здесь только не было... И чемпионы мира, приезжающие на регату дрочить ученичков , и… не могу называть Имена.., хоть убейте!
Экипировка очень важна. Учился на “тазике” - объемной доске 180 литров, с неё перепрыгнул на 120. Сейчас у меня две: одна, чтобы девочек катать, “лохань” на 150 литров и вторая - спортивная для ветров с черепом и костями на слоново-белой поверхности “роби нэш”, чуть больше пяти кг., пушинка на 85 литров. Но очень хрупкая падла! Дал пяткой с размаха и в пизду девятьсот евро! Мачты титановые и гик титановый - невесомы. Паруса “мистраль” 7.5 м., 5.6 м., на шторма 3.2. Гидрики выбрал “нелпрайд” из-за эмблемы - белая мишень на красно-черном костюме на спине и груди под сердцем. Лёгкий - до колен и локтей, средний - три с половиной мм., и потеплее - 5мм.

...Кроны гнуло. Похоже, что ветер не меньше восемнадцати. Проснувшись утром, чувствовал себя разбитым в говно, колбасило, хлюпал носом. Кататься на волнах совсем не хотелось. Но все, как один, мы вышли на берег. Дядя Костя оценил несущиеся по небу белые рваные тучи и просиял:
- А, парни, что я говорил!? Бора привалил!
Мимо по песку босиком шла “отдыхающая” в бикини. “Такая” по меньшей мере на десять тысяч себе подобных. Короче - само совершенство! Мы присвистели, а Дядя Костя:
- Эй, красавица, помоги “встать” морскому волку!
Он был похож на Посейдона - загорелый блондин с распущенными до плеч русыми волосами, синие бездонные глаза, загорелая мускулистая фигура, а рядом с ним - сверкающая эмблемами доска, гик, мачта и пока ещё закатанный девственный парус. Именно такой типаж, как Дядя Костя, приходит к девицам в их сладких снах!
- О кей! - Просияла барышня и щелкнула Дядю Костю на мыльницу. - Что нужно делать?
- Подержи за конец. - И Дядя Костя улыбнулся белозубой улыбкой.
- Что? - Вспыхнула девушка.
Мы не выдержали и загоготали.
Дядя Костя успокоил Красавицу, что “конец” в данном случае - это всего лишь верхушка мачты, которую он хотел попросить её попридержать. А после направить в пазухи паруса, который он будет набивать.
Особа налилась, как гранат, и, повинуясь, взяла в руки “конец”. Мы бы дальше хохотали, но тут подошёл Хасан. Отчаянный он пацан! Как-то в шторм пошел гонять в одиночку, не предупредив никого. И тут у него шкот перетёртый на ролике лопнул. “ Открутил мастбест, попрощался с парусом, жалко новый почти, и привязал себя к доске, - потом вспоминал он. - Семь часов болтало и выбросило за двадцать км. от старта.” Давненько не виделись, Хасан!” - От радостной встречи каждый захотел его рукопожать. Казалось, один я не участвовал в восторге. И не потому, что не недолюбливал Хасана. Ох, как заколбасило меня! И тут увидел Рапана, уныло бредущего по песку. Он тоже никакой... Мне почему- то от этого стало полегче, не один типа… Я догнал его. Мы поднялись вдвоем на дюну. Рапан обхватил голову руками:
- А-аа, на хуя я бухал так вчера!? А, ты чё такой? Вроде не бухаешь.... - И Рапан уставился на меня.
- Я уже лет восемь не пью. Еще в армии понял, “синька” не для меня. Напрягает. Людей в скот превращает. - Обронил я. - Извини. Ничего личного.
- Понимаю! - Рапан заржал и после вынул уже свёрнутый джойнт. - Есть у меня кое-что для тебя.
Пыхнули. Меня накрыло на кокаиновых дрожжах. Да и Рапану полегчало.
Сидим на вершине дюны. Психоделия, не ебать! Небо в клочьях, буруны кипят! Вон Дядя Костя стартует. Какой он матерый! Дождался окна, догнал уходящую волну, кинул доску, поймал петлю ногой, схватил порыв и ушел от берега. Какой молодечик! Вон он уже на трапеции парит.
А это, что за на хуй, чуть левее? Там в бушующих волнах кто-то отчаянно и безнадёжно барахтался. Бедолага!
- Похоже, баба. - Безразлично брякнул Рапан.
Я сощурился. Точно. Метрах в двухстах от нас из последних сил боролась со стихией какая-то особа, конечно, делая при этом всё наоборот. Нет, ей ни хуя не выбраться! Я это отчетливо понял. И рядом никого, и с берега может даже незаметна спасателям…
- Бабы настырные, выберется, - ляпнул Рапан.
- Не.., потерялась и сил не хватит. Утонет точно. Спорим на сто баксов? - Предложил я.
Ударили по рукам и продолжили наблюдать.
- Ты прав. Больше семи минут ей не продержаться. Плакали мои денежки... - Запричитал Рапан.
Но я уже не слышал дальнейших его слов. Я кубарем летел вниз с дюны к нашему “лежбищу” Да, как же, сукин сын, я мог поспорить на это? Я осознал своё безумство и мысленно уже рвал на голове волосы. Поздно, конечно уже поздно, поздно что-то исправлять!
Хватаю “тазик”. Стартшкотом метра два - два споловиной привязываю нос тазика к своей ноге. Теперь бегом к пристани. Она тянется в море метров на пятьдесят. Вбитые сваи с настилом. Выжидаю момент, рывок вперед, успел почти до упора, скатываюсь по волне, лежа на доске, в сторону утопающей. До неё метров сорок. Быстрее! Подгребаю по верху. Успеть бы... Ага, она уже почти рядом, метра полтора - два ещё. И тут она увидела в моём лице своё спасение. Прочел в её глазах одно: “ Ну, наконец-то!” И... пошла камнем ко дну. Ну, дура! Рванул, как мог. Нырнул через доску. Главное, чтоб не глубже зацепки к ноге. Успел. Дотянулся. Схватил за волосы. И наверх, скорей глотнуть воздуха. Вцепилась в мою руку мертвой хваткой та баба, да ещё и в правую, не оторвать. И левой пиздануть не могу, за доску держусь. Болтает, как в бочке, пиздец. И тут новая волна тонной сверху, бля-а! И вниз нас от доски понесло, в глубь, в воронке закрутило. А эта тварь как-то сподобилась и на плечи уселась, в шею ногтями, точно знаю искусственными, вонзилась, вот-вот душить станет! И тут меня на приходе пробило - это ж какой пиздец сейчас со мною творится! Как у меня с женой! Вцепилась в меня, любить обещала, а не любит ни хуя, хоть задаривай - хоть убей, не помогает! Наебала сука! Детей рожает, и дети красивые, умные, на меня похожи! И особняк на Бочаровом ручье обставляем, уж скоро переезд! Столько денег вбухал, а счастья нет… Безразлична ко мне жена, просто никак. Страшнее этого нет ничего! Ведь я то её люблю. К столбу ревную. Страстью к ней меня на куски разрывает! И детей люблю - каждого от пули собой закрою, не задумываясь. А ей до пизды. Как хуёво мне, когда в ответ не любят. А всё равно вцепилась, не отпускает, и тянет меня вниз. Пиздец мне. Тону! И эта баба-дура такая же.., тоже тянет на дно, только чтоб не пропасть, чтобы выжить. Видел её взгляд - готова на всё. И жена моя готова на всё.
А готовность это в одном - мы терпим Тебя, а ты нас тяни. Нет у меня сил больше тянуть, нет сил вас насиловать. Ни хуя я в жизни не добился! Нет ни дела у меня, ни семьи, ни даже любовницы. Вот и подсел на кайф, ёб вашу мать. Раз даже ширку попробовать решил. Баян морфинчиком закачал. Вену перетянул - вздулась, запульсировала. И…. Да как же так самому себя проколоть можно ради этого? Это ж, как в жопу ебаться что ль? Как пидору!?
Кинул к ебеням собачьим шприц.
Не в радость судьба стала, а в наказание!
И как только вынырнули за очередной порцайкой воздуха, я как уебу с левой в рыло той бабе, клещом вцепившейся в меня. Со всей силой, за всю свою жизнь сломанную переломанную, уебал. Короче, послал бабу в нокдаун. Затем взгромоздил её голую, как шёлковую на доску. Вставил её посиневшие руки в петли и проорал в ухо, что если отпустит, дальше спасать не буду.
И стал мал помалу прибиваться к берегу, не противясь воле ветра и волн, подталкивая доску с кормы. Выгреб.

Зрителей на берегу собралось человек пятьдесят, включая бригаду “скорой помощи”. Баба послушная оказалась, вцепилась пальцами в петли и до сих пор разжимать не хочет и глазами на всех пялится.
- Петли отпусти, дура! - Встрял Ропан.
Фельдшер “скорой” к петлям скальпелем тянется.
- Щас в дыню оформлю, док, за петли, руки ей обрежь лучше! - Заорал Рапан.
Хасан и Казак его бойко поддержали. Петли открутили.
- Говорил, что не утонет. Теперь, давай, гони сто баксов. - Заухмылялся Рапан.
Я молча полез в задний карман и протянул мятую и мокрую сотку, через которую нюхал кокс.
- Я семь человек вытащил в шторма, хоть бы кто мне бутылку из них поставил. Ни хуя! - Хмыкнул Рапан, пряча выигрыш в шорты. - А она у тебя какая по счёту?
- Первая… - буркнул я.
И мои ноги подкосились. Я ощутил полное бессилие и рухнул на песок.
Фельдшер мне сразу нашатырь сунул под нос. Нюхаю. Нет эффекта! Фельдшер проверил на себе - закашлялся и прослезился.
- Э-э, док, этому парню поможет только его “волшебный” порошок! - Продолжил изгаляться Рапан, и ко мне. - Держи, обронил, когда с дюны на жопе ехал.
Я узнал целлофан, а в нём свёрток. Там не меньше пяти грамм ещё…

Скажите, на хуй мне эта жизнь, постоянная боль, стена отчуждения? Жена просто боится меня. Я уже не жду заслуженных ласк. Я насилую свою жену. По семь-восемь часов без перерыва. Она стонет и кричит. Я уверен, это её бесчисленные оргазмы. И я зверею и трахаю её.., трахаю везде… Я оказался прикован к этой жизни своими дорогими детьми, имуществом и безумной любовью к жене. Эта любовь, как обоюдоострая бритва, я и она, и дети - все в порезах, а порвать с семьей не могу. Уходил три раза и три раза возвращался…

Друзья что-то кричат в след. Иду прочь от всех, на хуй, к машине. Сажусь на белую кожу салона, делаю пожирнее дорожку и давлю на газ. А по хуй куда, всё одно…
Дождь из ведра лобовое заливает - дворники не справляются. Ещё хочу вдогоночку. На ходу нюхну. Сыпанул горку на карту сбербанковскую. Без трубочки снюхаю, а что не снюхаю, то слижу. И как только поднёс к носу, чую выскочил правыми на обочину. Щебень по днищу загремел. Повело, занесло, перевернуло.
- Ну вот и пиздец! - Пронеслось в голове.
Бах!..
Подушкой по морде. Сдавило. Не выдохнуть.
Дверца на удивление легко отворилась. Скатился в жидкую, как понос, глину.
Дождь перестал. Я иду к морю. Знаю, оно рядом. Чайки орут, как оглашенные. Я поднял к небу глаза. А там серые тучки сгрудились кучкой и наплывают на меня. Как будто чем-то знакомые.
Накрыли меня. И вдруг из них появился серебряный вертолет, без пропеллеров, с сияющим хвостом и завис, почти касаясь поверхности.
- Это за мной. Дождался!
Вышли, как тогда. Такие же. Ни хуя, не повзрослели. Девочка с черепашьими глазами протянула ко мне руку. Склонился. Подставил голову. Она погладила по волосам. И услышал:
- Мы за тобой.
Слёзы брызнули сами собой. Я взревел:
- Почему? Почему не забрали тогда? Всё бы могло быть по-другому. Вся жизнь моя была бы по-другому!
Черепашьи глаза не мигали.
Я поник и замотал головой:
- Не могу. Не в этот раз. Я сам должен всё исправить. Пора решиться и начать Новую жизнь…

...Мы делали уже восьмой круг над заливом. Сжигали топливо. Аварийная посадка. Лица вокруг меня все хмурые, а солнце, как нарочно, радостно светит в иллюминаторы. Только одна пассажирка улыбнулась в ответ на мой взгляд. Приземлились жестко, но ровно. Ну, здравствуй, Санкт-Петербург!