В.Брюсову. I Бельмо невидящего ока В ресницах воспаленных туч Наводит в бледности потока Тот фосфорический свой луч. Но, отраженный многократно От тьмы блестящих миражей, Он возвращается обратно Во тьму окрестных виражей. И эту скудную обитель Отбросов, хлама, нечистот Он, как естественный хранитель Хранит в полях своих частот, И, повинуясь внешним силам, Из одного угла в другой, Он плавно льется по стропилам, Соединяя их дугой... ............................ Но, око вряд узреть ли сможет Под ним очерченный лоскут. И, что-то вдруг его тревожит, И хаотично блики множит Его зашкальных амплитуд
II Внезапно! В этот бледный лепет, И безмятежной жизни бред, Ворвался безысходный трепет И конь (он был как лунный свет)! Взрастая в рамках небосклона Движеньем скорым скорых ног, В напоре шейного наклона Влил обреченности поток. Там всадник сумрачным величьем Был несравним с тем, что жило, Сияло, высилось, плыло В волнах житейского обличья. Но, в напряженье встречных ветров, Раздувших саванность плаща В размахе бесконечных метров, Взметнулась надпись, как праща! Всем языкам подвластно было В пылу мольбы и страсти пыла Прочесть незыблемую твердь, Что имя всадника есть Смерть.
III И кто-то, там, из под забора, Навстречу устремив порыв, В словах невнятного разбора, Сквозь слез ликующих надрыв То ли шептал, простерши руки, То ли крестился невпопад, Являя смысл душевной муки Как высший покаянья лад "Здесь Божий Суд, здесь Божья Милость" - Казалось, так он говорил... Но, вот восток уже творил Росы предутреннюю сырость, Был бледен свет и след бледнел Коня в в рассеянном тумане, И кто-то глаз поднять не смел - В том, сопричастности, дурмане...
|