Я с утра бескрылый и бешеный,
добрый, слабый, неэротичный.
По углам "на память" развешаны
селфи Богом снятые лично.
Извините, веры ревнители
и борцы за душ гигиену,
на цепи был крест, но похитили,
а чужие жмут, как надену.
Погоди, СвятА Богородица,
осади святые потуги,
можешь лгать про ад, если хочется,
и о том, что ещё упруги
грудь и мысли, точку зазрения
наряжать в костюм невозврата,
но сползает совесть в смирение, -
сил у точечки маловато.
Вы – жена моя горемычная,
тёща, Нюрка стерва и Мурка,
ох, в мою не плюйте жизнь личную,
не бросайте в душу окурки.
В заблужденье ввергли сознание
аргументом вредной привычки.
Я прошу прощенье заранее,
взять позвольте "вредной" в кавычки.
Помоги, СвятА Богородица,
три башки оттяпать у змия,-
за зелёного ох, не хочется
получить от Бога по вые.
Ты прости, СвятА Богородица,
что речами слаб - нет уж мочи.
На земле и в небе, как водится,
Бог - мужик, а я вот ... не очень.
Слаб морально для небожителя, -
не дойти по кругу до рая, -
тело душу в пятки скопытилo,
примирит земля их сырая.
Я с утра бескрылый и бешеный,
утомлённый сексом и снами.
Бдит в углу увенчанный плешиной.
Где ты был, когда распинали
сына? "Пропадите вы пропадом!", -
прохрипел и Рима сатрапу,
и отцу. Лишь крест слышал шёпотом:
"Я прощаю, добрый мой папа".