Когда Иван Грозный двигался с расправой на Псков,
у ворот его встретил юродивый Никола.
Вместо хлеба-соли он поднес царю кусок сырого мяса.
«Я христианин и не ем мяса в пост!» - поморщился Грозный.
«Ты хуже делаешь, - ответил Никола. - Ты человечину ешь».



Все знаки препинания мертвы,
Все члены предложения убиты,
И те из теоретиков правы,
Кто верят: и слова все - паразиты.

Блевотиной становится вино,
И в каждом бриллианте спит фальшивка.
История твердит нам лишь одно:
Она не белоснежка, а паршивка,

Слепая шлюха, взятая на стрём
Оравою воров и кровохлёбов.
Маши потом пером, как помелом,
Над описью загулов и заёбов!

Поэтому слова пускай умрут,
Пускай слова не врут, мол, так и надо -
Скорми их ненасытному костру
И слушай игры ветра в дебрях сада.

А после хоть в отрепья нарядись
И бегай по дворам, себя коряча.
Что светит нам, двуногим, впереди?
Об этом лишь юродивые плачут.

Юродивых на вече не зовут
И в свадебные списки не включают.
Галчатами, упавшими в траву,
Живут они навскрик и утихают.

Но в день, когда взойдёт последний суд
И каждому напомнят об ответе,
Юродивые мясо поднесут
Истории всех царствий и столетий.