Всюду love. С сегодняшнего дня
у неё осенняя слезливость.
Эх, lovе-цы, давайте о санях!
Скоро зимней скупости немилость
заморозит взгляды, соберёт
ледяные шарики в корзину:
"озорной, безумный, нежный…" Вот
и драже для маленькой кузины
Марты.
***
Очень люблю тебя, но ухожу.
Разве не знаешь, что осень ранима?
Осень ранима, мой милый, аж жуть,
до журавлиного острого клина,
до горловых песнопений ветров,
влажных дымов во садах-огородах.
Осень. Калиновой горечью кровь
хлынет, густея. Грядут зимороды…
***
Иждивенцев утиная жадность
к холодам все лиманы займёт…
Проклиная свою безлошадность,
я пешком доплетусь до ворот,
где меня поджидают, с поклоном,
сиротливо до боли глядят
облетевшие мокрые клёны
и худющих осинок отряд.
***
Я осень. Я знаю, как будет…
Сначала обильно и ярко,
а после печальные люди,
нет, даже не люди – огарки
свечного холодного сала
столпятся у чёрного гроба:
«Покойница знатно плясала,
и пела.» Но есть в крутолобом
молчании яблок осенних
возвратность и терпкость привета
от странницы - осени Ксении
губам загорелого лета.