Ловчий ловок, и трепещет
Тело бабочки в плену.
Все свои чудные вещи –
Слов дрожащих пелену –
С крыльев легоньких рисуя,
Ткет, как сказочный узор.
Держит строк златая сбруя
Мысль, что рвется выше гор.
Чрез моря и океаны,
Чрез границы, времена…
Не поймет славянской раны
Европейская страна.
Растекается лениво
Желтый лондонский туман,
В нем теряясь над заливом,
Гаснет память, как волан,
В сеть попавший неуклюже,
Ведь в усадьбе целый день
Все его гоняли: лужи,
Солнце, запах деревень,
Дом, колосья, топот конный,
Луг с жемчужною росой…
Но застыл проем оконный,
Вмиг отрезав полосой
Все родимое, былое…
Муха стонет между рам,
Запыленное алоэ,
И чернеет Нотр- Дам.
Европейские отели
Растворяют темный зев.
Вы ведь этого хотели,
Волю царскую презрев?
Но стряхнут оцепененье
Пальцы, сжатые замком.
Потечет стихотворенье
Свежим летним ручейком
Из отеческого бора.
Хвоя падает, кружась,
Возле барского забора…
Льется быстрых буквиц вязь,
Мир ушедшего латая,
Подшивая лоскуты –
Ослепительного мая
Воскрешенные черты.
Аромат расцветшей розы,
Вкус нежнейшего плода
Со страничек этой прозы
Не отнимут и года.
Взору дивная услада,
Вроде замка из стекла.
Но откуда столько хлада
Мысль в романы занесла?
Будто Снежной королевы
Разукрашенный чертог,
Столь изящные напевы
Зазывают на порог,
Но бродя внутри устало,
Не отыщешь жизни нить.
Здесь из радужных кристаллов
Слово «вечность» не сложить.