Он был четвертым в очереди к Солнцу - она любила мать, отца, свою болонку, читала Чосера, и понимала тонко различия Амати и Бергонци.
Любовь пришла к нему в десятом классе. Услышав за спиною: «Саша, милый»- он воспарил и, в общем, до могилы горел мечтой о безграничном счастье.
Но, разницу сословий ощущая (его отец был мент, ее – профессор), встал в очередь, а чтоб избегнуть стресса, придумал мантру - “жизнь – она такая”.
Он называл ее своей царицей, кольцо Сваровски подарил однажды. Он стал ментом - не потому, что жаждал, а чтобы на цветы не разориться.
Лет через десять брызнул луч надежды болонка умерла, он к Солнцу стал поближе. Но предложили ей прочесть в Париже курс лекций, и осталось все, как прежде.
В трех бурных браках порастратив силы (детей, по счастью, набралось лишь двое), он снова предложил ей стать женою, и снова «нет» его не удивило.
В минуту злую, устоять не в силах, он друга Саню подколол словами: «Напомни, было что-то между вами? Она тебя тогда почти любила…»
А друг ответил зло, но, в общем, прямо: «Ты провокатор. Но тебе же хуже – я с ней давно уже не просто дружен, а в очереди первый (после мамы)».
Тут, не допив четвертую бутылку (закуски, как всегда, им не хватило), он вышел в ночь - и там нашел могилу, на Ленинградке, «маздой» по затылку.
Раз в год нам нужен повод, чтоб напиться. Мы едем в Химки - сто шагов от входа. И обсуждаем Сашкины невзгоды, и Солнце, что давно сияет в Ницце.
|