1917 год

Андреевский флаг




Семнадцатый. Начало марта.
Фитиль кровавого азарта
Затлел, а порохом - Кронштадт.
С крестом Андреевским штандарт

С флагштока сорван под порыв!
Матросский путч похож на взрыв,
Кипит вонючею смолой,
Всех поглощая с головой.

Пред волей Божией смирен
Контр-адмирал Роберт Вирен:
«За Веру, Честь и за Царя!» -
Идёт, судьбу благодаря,

Над бесноватою толпой,
Презрев удел судьбы мирской.
Удары хлыщутся, как град.
И рухнул ниц седой солдат.

“Раздеть! И за ноги волочь!”
Костры буравят злую ночь.
На разводной замерзший плац.
И здесь штыками разом - клац!

Тут потянуло стыло, смуро
За казнь героя Порт-Артура.
Гиперборейский исполин
От неба встал, как Господин.

Поднял поруганный штандарт.
Ответил штормом ранний март!
Обрушился и наскочил,
А, разметавши, поспешил

За Лисий Нос. Вновь по губе.
Уже гудит в печной трубе.
И стяг трепещет на плечах.
Повсюду смерть. В России страх!

Васильевский, туда, а там..
Тенями, схожими скотам,
Крушат и жгут. Их разбросал!
И по Фонтанке вдоль погнал.

По крышам, вверх. Здесь пулемёты
Устали ждать своей работы.
Вниз, по Шпалерной до суда.
Здесь пепелище, здесь беда.

Ликует пьяный хоровод -
С Литовского исходит сброд.
Восстало скопище из Ада!
Через Литейный баррикада.

Загромыхал, посыпал бочки
И льдинок острые кусочки
Помял. Его не зацепить.
И, продолжая низко выть,

С разгона двинул наступать
Свою невидимую рать.
У баррикад глаза горят.
И гноем плюнул серый ряд.

Обвешан связками гранат:
“ - Я бомбер!” - кинулся фанат,
В безумьи Бурю пересечь!
Флаг полетел у Шторма с плеч.

Лишь Богу знать сие дано:
Через разбитое окно
Штандарт на стол потёртый лёг.
Так Ветер Знамя уберёг.
----------------

Колыбельная Императору




Морзянкой строчит телеграф.
Плетётся литерный состав.
В четвертом свита, слуги в третьем.
“- Ну, почему так тихо едем?

Милейший, пусть прибавят пар!”
В восьмом почует Государь.
В седьмом царевич, вслед за дамским.
В десятом устрицы с шампанским.

Вагон девятый - кабинет.
В последнем церковь. Божий Свет.
Качает у икон свечу
Под стук колес. Чу-чу, чу-чу.

В Тьмутаракань с названьем Дно.
Так направленье задано.
Ночь. Ненадолго остановка.
Охрана выскочила ловко,

У тамбуров штыками встала.
Луна скользнула и пропала.
Постук, за ним ещё разок.
“ - Сюды вот бей резчей, дружок.

И слухай, как оно звенит.
То ось цела. Коль дребезжит,
Там треснула. Тады менять.
Гляди, балбес, куды тыкать.” -

И каждым шагом, разгоняет,
Закончить дело, наставляет
Обходчик. Рядом ученик.
И молоточек: тик да тик…

“ - Опять не так к буксе подлез.
То императорский экспресс!
За жизнь гляжу в четвёртый раз!”
“- А слышал, дядька, новый сказ

Про революции умы?”
“- Спаси, Господь, от сей чумы.”
“- А зря… От наших знаю тут:
Царя на казнь на Дно везут.

А можно колесо разбить,
Коль с мочи полной залудить?”
“- Не пробовал, хотя хотел.”
“- Поднялись массы. Трон просел.

И власти прежней нет на нас.
Давай испробуем сейчас!”
И с полной мочи засадили.
Царь вздрогнул, резко разбудили.

Открыл глаза. Один вопрос:
“- Ну, что так медлит паровоз? -
И тишина. - А кто гремит?”
Вдруг Он на Знаменской стоит.

Там гильотину мастерят.
“ - Поберегись!” - ему кричат.
“- И для кого здесь сей предмет?”
Царю тот час дают ответ:

“- Для непослушного народа,
Что жаждет Вашего исхода!”
“- Не надо. Свой народ люблю.
И Бога за него молю.

Готов престола отказаться
И жизни тихой предаваться,
Растить в Ливадии цветы
Мирской избегнув суеты.”

По шпалам снова мерный звук:
Чук-чук, чук-чук, чук-чук, чук-чук.
Опять стучат. Кругом народ.
И Царь идёт на эшафот.

Палач в просмоленной кожанке,
Звезда на заячьей ушанке.
“- Знать, исповедь при всех держать…” -
Царь на колено смог привстать.

Челом до плахи дотянулся.
На небо глянул и очнулся.
Атлас обил дубовый гроб.
Покрыли капли пота лоб.

А в пальцах вложенный листок:
«Не верь им, Никки! Это Рок!»
Не ожидал, оторопел.
Лист скомкал и скорее съел.

Тут заорали вразнобой:
“- Его Величество - Герой!
Сдержал, отрекся, Волю дал.
Освободил наш пьедестал!

Царь - Ангел Мира и Добра!”
Галдят. Толпой вопят: - “Ура!”
Батрак, пропойца и босяк.
Под мерный стук колес: чак-чак.

Чак-чак, чак-чак, ...чак-чак.
“- Ну, что же поезд медлит так?”

------------

Штыковая




Простёрта Божия десница.
По небу мчится колесница
И четверых несёт на Суд.
А по земле тела везут.

Телега скорбная скрипит.
Солдат в руках с вожжами спит.
Грязь утопила колею.
И кляча тянет по дождю.

Глазами в небо - генерал.
В сраженьях многих побывал.
Вся жизнь в строю. И не женился.
Но случай сам к нему явился.

Взял сироту, растил замену,
Готовя для державы смену.
Атака, что решит исход.
Кинжально садит пулемет.

Поднял бойцов для штыковой
Под злобный шёпот за спиной:
“- Навоевались за господ.
Хорош зазря косить народ.

Домой пора! Устроим мир!”
Пальнул в затылок дезертир...
За ним в строю солдат-студент,
Без четверти интеллигент.

На фронт прошенья подавал,
Хоть взгляды прочие питал.
Считал себя народовольцем,
Но записался добровольцем.

И виновата в том девица.
Ну, надо ж так в неё влюбиться!
Кружки. Свобода. Либерал...
А Кайзер у болот зажал.

В миг демагогия слетела,
Когда нутро похолодело.
И, чтобы умирать не зря,
Пошёл: “- За Бога! За Царя!

В штыки!” - Все ринулись за ним.
Поверив. Выжмем! Победим!
Колючка. Бруствер впереди.
Он с криком: “- Господи, прости!” -

Заткнул бойницу животом.
И закипело всё кругом.
Вой. Вопли. Стоны. Рукопашка.
В крови у офицера шашка...

Поодаль - бывший половой.
Вчера прибыл к передовой.
Чуть плутовал, всего пугался.
Да, было дело, раз нарвался:

Майора с дуру обсчитал.
Тот уши чуть не оборвал
За две копеечки всего.
Какая мелочь! Каково?

Стыдливо вспоминать позор.
А на него летит в упор
С винтовкою, наперевес,
Немчина лютый, точно бес!

Зажмурился и в брюхо - тык.
Ответкой в сердце принял штык.
Едва потом их разорвали,
Когда убитых собирали.

Он на телеге за студентом
Накрыт до пояса брезентом.

Последний. Рядовой. Приказчик.
Стелился к важным, плюс рассказчик.
Был по родителям еврей,
Чей дед и прадед брадобрей.

Ослушался отца, поддался.
За славой в войско записался.
Мечту заветную хранил,
На службе проявляя пыл.

Воображая о чинах!
Прибыть в местечко в орденах,
В сиянье унтерских погон.
Пускай завидуют, кто он!

Прорвал из первых вражий строй.
Бежит германец, кончен бой.
Шальною пулей наповал -
Прошит, когда трубят привал.

В лице смятение застыло...
Ещё сильней заморосило.
Остановилась колесница.
Плеснула в горизонт зарница.

Столбом. То Божие Знаменье!
А над телегою Виденье
Коснулось белым и… пропало!
Лошадка вздрогнула, устала.

Возница шапку уронил
И, онемев, стеклом застыл.
Творит рука по телу крест.
Лишь тишина одна окрест.


--------------------

Добрый Дядя




Гулял махорочный король.
Остался справа “Метрополь”.
Ролс-ройс на Невский повернул.
Цыган про «ночку» затянул.

Кокотка нежно обнимает.
С таким, как Он, Она порхает.
Деньгами жжёт, спешит в разнос,
Сам за рулём - купец Мороз.

Маршрут до “красных фонарей”,
По Лиговке не счесть дверей.
Свернул, а перед ним - разбой.
Вопит в крови городовой.

Разрезал голову кистень.
К стене спасаясь жмется тень.
Расправы близится черёд.
Купец на полный газ даёт.

Успел, швырнул в авто, не глядя:
“ - Знакомы будем. Добрый Дядя” -
С ухмылкой выронил Мороз.
Ответа ждал хмельной обоз.

“ - Вольтер ” - субъект пролепетал.
“ - Немчину спас! Ну, так и знал!”
Примолк безудержный шабаш,
Потух веселья эпатаж.

Сюртук побитый. Доходяга.
Дрожит, как лист, у ног бедняга,
Целует с Дамой медальон.
Отсюда ясно, что влюблён.

Взор как у лиса. Тонкий нос
В густые брови словно врос.
Но подбородочек надменный.
А в остальном вполне смиренный.

Весь осенило экипаж.
Таков, как он, не наш типаж!
“ - Германец нон. Же сви француз.”
“ - Ну, и каков Свободы вкус?”

“ - Поднялись смутою народы.
Прозябло семя, лезут всходы!”
“ - А ты, похоже, либерал.
Счастливчик, коль не пострадал!

Мир рухнул! Катимся ко дну.
Нас черти тянут в глубину.”
Взмолилась братия: “ - Гулять!
Нам боле нечего терять!”

Мороз не знает счёт банкнот.
Цыган ушел, срубив на год.
Кокотка выскребла на век.
Такой вот Дядя человек.

Приюты, церкви, меценат.
Наш Добрый Дядя - Демократ.
В Европе учит сыновей.
И строит школы для детей.

Где пляшут девочки канкан,
Купцу известен ресторан.
По стенам бронза, зеркала.
Для Дяди мигом три стола

По центру в ряд соорудили.
А, накрывая, шестерили.
Нет доброте его предела,
Шурша купюра полетела.

Изыска полон бельведер.
Гуляет с Барином Вольтер.
Отдельный справа кабинет.
Там в глубине грустит кадет.

С кадетом сгорбился посол.
Мороз зовет к себе за стол.
Проворно ринулись на зов
И Бьюкенен, и Милюков,

Слюну глотая в вожделенье:
“Приехал спонсор! Наслажденье!”
“ - Присядь, вредитель и шпион.”
“ - Не оскорблять Британский трон!

Ведь мы изволим вас учить.”
“ - Так ты ещё дерзнул хамить?
Кто Карлу голову срубил?”
Посол от этого остыл.

“ - А ты, что скажешь, Милюков?
Наобещал и был таков.
Где Дарданеллы, где Босфор?
Али напомнить уговор?

Трон - королю, народу - власть.
И из казны в карман не класть.”
“ - Мы скоро выберем Царя!”
“ - Видать платил тебе за зря.

Поизбивали постовых,
Чинов сгубили и простых…
А как же нам без них прикажешь?
Ты, Милюков, под спудом ляжешь.

Бескровно, тихо обещал.
Поверил я, засим сплошал…”
“ - То самый важный из шажков.
Он из глубинных родников.

Сметает ветхого барьер.” -
Протараторил им Вольтер.
Посол Вольтера поддержал
И пылко долго руку жал.

Сигару закурил Мороз.
Пустил кольцо французу в нос:
“ - А ты ученая башка!
Но на меня тонка кишка.

Люэс - парижская зараза.
Все революции - проказа.
Грех заражения от вас.
Грядёт предсмертья тяжкий час!”

И залпом водки опрокинул,
И кулаком о скатерть двинул.
Со льда, бегом, ещё бутыль,
Всё под задорную кадриль.

Заставил приглашенных пить:
“ - За то, чтобы России быть!!!”
Чутьем сквозь время прорицая,
Застыл над рюмкою у края:

“ - Придется мне со всеми сгинуть.
Отчизну не могу покинуть!”
Рубли, как птенчики, кружатся.
Наш Дядя любит утешаться.

Наскучило. Видать пора.
“ - Вольтер! Заждались номера.
До девок в двадцать пять рублей!”
На посошок плеснул халдей.

Мчит. Фары. Пьяный в драбадан.
А над Невой клубит туман.
Костры чадят у мостовой.
Притормозил. Взмахнул рукой.

К себе чумазых подозвал.
“- Большевики?” И этим дал…
В подарок от щедрот авто.
А на душе опять не то.

Вольтер порядком надоел.
Он с Дядей явно не у дел.
А Барин палит сгоряча,
Снимает шубу со плеча:

“- Бери, француз! Тебе подарок.”
А дальше, лучше без ремарок...
Коты за окнами орали,
Когда на Крюковом канале

Очнулся барин. Без часов.
Всё раздарил за будь здоров!
В одном исподнем потащился
И на Английском очутился.

К Никольскому направил взгляд.
На том кресты огнём горят.
Тут нищий перед ним - калека,
Слепой с рождения до века:

“ - Дай денег, милый, помоги.”
“ - А где они… мои рубли?”
Не смог. Креститься тут же стал.
С калекой сел и зарыдал.

----------------------