Я делаю лишь то, что говорю, А говорю, что делаю. О, Небо! Когда б мне мир за то, что я творю, В день подавал хотя б краюху хлеба,
То я бы стал бароном калачей И герцогом батонов и буханок! Не сосчитать тех жжёных кирпичей, Из коих сложен рыцарский мой замок.
И каждый обожжён моим теплом И жаром сердца пламенного. Всуе Мне было бы рассказывать о том, Как потерял в миру свою красу я
И благосклонность импозантных шлюх, В парчу и бархат вшитых от рожденья, Когда прошёл по королевству слух, Что я ЗА БЕДНЫХ. «Что за преступленье
Себе позволил этакий наглец! Рядился бы в шуты и скоморохи, Об зад свой вытирал царя венец, С его стола вылизывая крохи,
Завёл бы кралю после короля, Её вагину знатную лелея, И шёл бы вслед нечистого рубля, О благостных порывах не жалея!»
Таков сей мир. И я, увы, таков, Что слышу эти речи постоянно. Я царь безумцев, кесарь дураков, Бредущий во миру неприкаянно.
Я злой Корчагин. Разин. Робин Гуд. Бессребреник Лескова. Шут Шекспира. Я Торквемада. Нехристей хомут. Давидова отброшенная лира.
Но некий Голос изнутри меня Вещает громогласно: «Пой как надо! И не прогнись средь адского огня, И благостно паси Христово стадо!»
И вот за этот за Небесный Глас, Чьи ноты по-Божественному строги, Я дам себя казнить несчётно раз, Но не сойду с указанной дороги.
|