Дальнейшие судьбы героев из романа «Бульвар под ливнем»
Михаила Коршунова
Кира Викторовна
Ранний вечер. Старая квартира,
Посредине комнаты рояль,
У окна стоит со скрипкой Кира
Близоруко всматриваясь вдаль.
Что-то не играется сегодня,
Не поётся скрипке ни в какой.
За окном, в соседней подворотне,
Вновь гитарный дребезжащий бой.
Режет слух упрямо и фальшиво
Чья-то неумелая рука.
Кира даже форточку прикрыла,
Чтоб не слышать больше игрока.
Сорок лет этюды, гаммы, пьесы,
Сорок лет у ней ученики,
Честолюбцы, людыри, повесы…
Скрипки, струны, душки и смычки…
Ох, уж, эти юные таланты…
Не понять и не предугадать,
Что затеют эти «диверсанты»,
Что они там выкинут опять?
Тридцать лет как выпустила первых…
Самый первый свой скрипичный класс.
Ох, они и помотали нервов,
Все года… Как там они сейчас?
Маша
Те же очки и скрипка,
Ясный и чистый взгляд,
Нет, это не ошибка,
Что много лет подряд,
В ту же шагает школу,
Только уже учить.
Бог с ней, с карьерой, соло…
Выбросить и забыть.
А ведь могла б полмира
Скрипкой увлечь своей.
Только, она как Кира,
В школу, учить детей.
Изо всего их класса
Видятся лишь порой
С Павликом, хоть не часто,
Но подвезёт домой.
Павлик Тареев
Он уже давно не Павлик – Павел,
Он солиден, уважаем, строг
И ему никто, минуя правил,
Ничего не скажет поперёк.
Прокурором стал, как он однажды
(Ещё в детстве) для себя решил.
Ну, а скрипка… Ну, а скрипка как же?
Ну, а скрипка – это для души.
Он вопросы все решает сразу.
Но порой раз десять за квартал
Снится та девчонка – Франсуаза,
По которой в детстве тосковал.
Так что хоть срывайся до Парижа,
Сразу так, в пижаме и босой,
Хоть на чём угодно, хоть на лыжах…
Ведь обычно сны эти зимой.
И конечно бы неплохо было б
Из ансамбля увидать ребят…
Годы… кабы вдруг поворотило
Время на десятка три назад.
Франсуаза
Франсуаза, Франсуаза,
Ах, красивая зараза!
(Жаль, что порвалась с Москвою нить).
Безусловно, элегантна
И чуть-чуть экстравагантна,
Парижанка, что и говорить!
Как всегда стройна и гибка.
В «Опера» второю скрипкой,
И её здесь ценится игра.
Ну, не первая, конечно,
(Как всегда чуть-чуть небрежна),
Но ведь всё же – это «Опера».
Всё что надо для престижа
Есть. И дом в самом Париже,
И характер мужа золотой…
Только сердце почему-то
Вечно ожидает чуда,
И, конечно, лучше бы зимой.
Оля Чибис
Оленька Чибис… Оля –
Ангельская душа,
Так же как раньше в школе
Слушает не дыша,
Музыку. В каждом звуке
Видит особый цвет…
Эта любовь и мука
Ей до исхода лет.
Ах, как светло и мощно
Тысячи труб звучат…
…А ведь Андрей нарочно
Сбил тогда всех ребят.
Шесть скрипачей и Чибис,
Девочка-органист…
… Зал рукоплещет, слышишь?
Чибис, зовут на бис!
Годы бегут. Гастроли,
Туры за океан…
Ах, как подвластен Оле
Этот большой орган.
Всё удалось ей в жизни.
Но, до исхода дней
Нет, не отпустят мысли:
Как же он там, Андрей…
Андрей Косарев
Он всевозможный лауреат,
Он победитель с детства.
Яростной лампочкой в тысячу ватт
Жарко пылает сердце.
Скрипка – его болевой порог,
Скрипка – любовь и пытка,
Скрипок он больше, уже не жёг –
В юности сжёг с избытком.
Мысли тревожные гнать взашей
В бешеном темпе «престо»…
Все позабыли, что он Андрей,
Он же для всех маэстро.
Только вот Рита… Его звезда…
Вечная боль утраты.
Ну, почему же его тогда
Не оказалось рядом?
Рита… ах, Рита… Давно звездой
Там в поднебесье светит.
И не найдёт он другой такой
Даже на всей планете.
Время вовсю выбивает такт,
Споро бежит, но гладко.
Даже теперь не такой уж враг
Вечный противник Ладька.
Даже уже повидать его
Было б совсем неплохо,
Он где-то с цирком, скорей всего,
Этот шальной пройдоха.
Встретить бы всех их однажды вновь…
(Как одинок он, Ладя…)
Есть только скрипка – его любовь,
Скрипка – его распятье.
Ладька Брагин
Ладька…Эх,,Ладька! Ох, нефтепродукт,
Материал виртуозов!
Ну и плевать, что однажды вдруг
Не оправдал прогнозов.
Он всё такой же смешной, шальной,
Ниспровергатель кумиров,
С цирком и Санди – своей женой,
Исколесил полмира.
Также играет «ослиный мост»
Радуясь и дурачась,
Ну, а на деле он виртуоз –
Не назовёшь иначе.
Ну, так и что, что не играть стал
Дальше в Большом оркестре.
Первая скрипка, концертный зал…
Нет, не его там место.
Главное, знает его семья –
Лучший отец на свете –
Это их Ладя. И сыновья
Очень гордятся этим.
Но почему же (не знает сам,
Что ж это с ним такое) –
Снятся и Кира, и их ансамбль,
Даже Андрей, порою.
Ганка
Клич соседки за окном: «Одарка!
Соли одолжи, кума, чуток,
Всё купила нынче для приварка,
А что соли нет и невдомёк»
Бабка Дара зазывает в хату:
- Подивись на моего внучка,
Вечером прибыл, моя отрада,
Вот уже поднялся с утречка.
- Ой, какой же гарный хлопчик, гарный!
- Да уж восемь хлопцу, вырос как!
Вот такой у нас внучонок, Ганна,
И во всём что ни возьми – мастак.
- Так, откуда ж он, твоя отрада?»
- Как откуда, из Москвы самой!»
- О, Москва! Училась я когда-то,
Там на скрипке, ах ты, Боже ж мой!
Там друзья мои и однокашки,
Постарели знать… как, впрочем, я,
Ох, попасть бы мне туда однажды,
В детства незабытые края.
- Ганна, да и наш на скрипке тоже,
При консерватории, знатьё.
Говорят, способности. Негоже
Не учить способное дитё.
- Что? На скрипке? В школе возле тира?
В той же самой! Ах, ты, мой родной!
Ну, а кто учитель, хлопчик?
- Кира…
-Кира? Кира… Боже ж… Боже ж мой!
Ведь она совсем уже старушка…
Как она? Ты мне скажи, дружок.
Я была малюсенькой девчушкой,
В первый раз попав к ней на урок.
Ганна слёз не знала с малолетства,
А теперь текут и не унять,
И плывёт перед глазами детство –
Давняя святая благодать.
Ладька и Андрей, и Франсуаза,
Чибис, Маша… Слёзы на глазах…
Вот собрать бы их, ребят из класса,
Здесь сейчас у Ганки, в Бобренцах.
И плевать им на шальные игры
Разных там политиков. Года
Не разрушат их ансамбль, он сыгран,
И вот это точно, навсегда.
Ансамбль
Им плевать на дрязги и границы,
На упрямство разных первых лиц.
Им всё чаще детство стало сниться,
А для детства нет нигде границ.
Ах, как много лет промчалось, братцы,
Не убавить их и не отнять.
Может быть, им всё ж таки удастся
Встретиться когда-нибудь опять.
Старая московская квартира,
В ней всё так, как много лет назад.
У окошка там всё также Кира
Постаревших ждёт своих ребят.
|
