(цикл)
В конце лета.
Туман подол полощет в ручейке,
От брызг в округе веер траекторий -
Они звонны на дремлющем цветке,
И в зеркалах ближайших акваторий.
Над лугом гроздь рябиновой зари
И шелест крыл над блеклыми стогами...
Ворчливый август медленно творит
Начало дня озябшими руками
Осенний вечер у пруда.
Вплывают облака до видимых глубин
Вечерних вод осеннего пруда,
И отражают тлеющий рубин
И облака и стылая вода.
Размазал свет плывущий небосвод
В подрамнике задумчивых рябин,
И оставляя след в глубинах вод,
Уходит прочь тускнеющий рубин.
Гербарий на снегу.
Намело снежинки вдоль опушки
Простынёй нетканного ковра
И ложится, словно в пух подушки,
Листопада поздняя пора.
А на снежной матовой подложке
Как итог внеклассной суеты
Разлетелись листья по дорожке
Словно все, гербария листы.
Вечерние облака зимой.
Морозный свет немой зари
Условный ряд причин нарушил,
Я в лоно розовых перин
Кладу ликующую душу.
Здесь нет привычной суеты
Беспечных мысленных потоков,
Здесь в полной мере простоты
Раскрыта суть души истоков,
Здесь жизнь глядишь со стороны,
Свивая прошлое с грядущим,
Здесь все Миры вокруг равны
В доступности, сквозь них идущим.
Здесь тишина, здесь слабый свет
В тонах загробного убранства,
Здесь новый мыслится Завет
Во вне времен и вне пространства.
Но запад властною рукой
Задернул трепетную штору;
Я прошептал за упокой
Душе, теряющей опору.
Февральский дожд.
Февральский дождь – небесный душ,
Весенней близости дыханье.
И проступает линий тушь,
Снегов смывая очертанье.
Затихли свисты снегирей –
поднялись к северным широтам,
Но крепнет гам из-за морей
предвестник скорым перелетам.
И, я, с заснеженных вершин
смотрю на хлопотные сборы:
в невнятной радости души
мне внятны птичьи разговоры.
Весенняя ночь.
Небесный свод мерцающим ограном
Открыл свою не познанную стать,
И Млечный путь укрыл своим туманом
Садов цветущих ситцевую гладь…
Летнее утро в деревне.
Рассветный медленный восток
Излил по окнам русло неба.
Благословен его поток
На скатерть с караваем хлеба...
И я увидел скорбный знак
В тени домов полузабытых:
что не спалось им допоздна,
сжимая боль в глазах закрытых...
Здесь не гонял давно пастух
Коров рассеянное стадо,
Беря с собой из добрых рук
Обед — полдневную отраду.
Рожок в порядках темных стен
Забыл былые отраженья,
И треск хлыста плетеных вен
Не оставлял на шкурах жженья.
Но что-то теплое пока
Разлито по домам склоненным
И к небу тянется рука:
“Прости, коленопреклоненным”.
|
