"Блажен, кто верует, тепло ему на свете!" 1 Весна-дворняга солнечным оскалом Зиме грозила: «Береги бока!» Пригожий лик под ледяным забралом Таить устала стольная река, И лопнула морозная тесёмка. Шлем по теченью сбросив за спиной, Приподнялась Москва. С утра позёмка Котлы проталин сдобрила крупой, Над варевом холодным покружилась И сникла у Варваринских ворот. Сдаваться к воеводе шёл на милость Стрелец помятый, выпятив живот И вздёрнув к небу бородёнку злую. Нещадно сабля била по бедру: «Посеял берендейку, закукуют Обратно в Тверь... Рассола бы нутру…» Стряхнув с обувки ладной комья грязи, Торговый люд растёкся по рядам. Мостки скрипели: нёс корзины Власий, Тюки – Емеля, осетров – Богдан. Материя разложена по штукам, Бери любую – не жадись, плати. Моченья и соленья, связки лука, Бочонки мёда, пирогов ломти… Глаз маслится от снеди изобильной! Весна-дворняга, изойдя слюной, На жарких лапах кралась мимо мыльни С окошками из плёнки слюдяной.
2 Дверь – нараспашку, ноздри дразнит запах Замоченных в кадушке пряных трав. Случайный разговор о тайных знаках Подобен пару – сути не вобрав, Легко клубится, проникает в сени, На улицу с берёзовым теплом. Ярыга лечит веничком колени И ведает собрату о былом: – Как помню, прошлогоднего июля Окрест стояли добрые деньки. Паломники чрез мост перемахнули И подались к иконе напрямки. Всяк нёс с собой хворобину, болячку, Моление за ближнего в нужде. С ворот спустили Божью Матерь в качке И вознесли в шалаш из трёх жердей. Вокруг толпы природа благолепнa: Щебечут птахи, ясен Божий свет … Как Феникс, восстающий вновь из пепла, Нагой Василий вышел, тощ и сед. В глазах его горел нездешний пламень. Взмахнул рукой – так бьёт одним из крыл Орёл врагов – с коротким свистом камень Икону чудотворную сразил! Трепали кощуна Богдан и Власий, Емеля помогал – ударь да пни. Старик хрипел: «Помилуй, Христе Спасе… С ея ты краски слой отколупни!..»
3 Не люди, а мятущееся стадо Ярились - кто ж им вставит удила: – Нагого вусмерть измохратить надо, Бить образа – бесовские дела! Стрельцы ватагой мчались на подмогу. Один с козлиной, вострой бородой Икону подхватил и краски кроху Поддел ногтём, открыв начальный слой. Взлетело вороньё со всей округи – Загнал их в небо заполошный крик: «Нечистая икона, братцы, други, Под матерью с младенцем – адский лик!» Молились Сатане мы…» Трижды битый, Нагой был поднят сворой палачей: Чернее смоли впалые ланиты, Ручьями кровь текла с его плечей. Меж Верой и безверьем – мрак и пропасть. Не тайный знак, а истина жила В Юродивом, невиданная кротость Из глаз его на грешных снизошла И осветила лаской Божьей лица. – – Ярыга смолк и ковш поднёс к устам. Окликнула стрельца отроковица: «Нашлась пропажа, сей же час отдам!» На ледоход весна глядела с кручи – Тяжёлый бег огромных белых плах. Потом с небес хвостом смахнула тучи, И вспыхнули кресты на куполах.
|