Тех, кто стремился к свету, кого тяготила судьба твари, амебы, раба, кто жаждал скользить по нагретой солнцем воде, любить ли, владеть, раздавать хлеба, творить, попирая смерть, а может взлететь незримым над пламенем Рима, смеясь, как будто он Марс, или червь, но с именем Марса - их славила серая масса... Но смыло небесную твердь дождями, словами, слезами в античный поток Геллеспонта; И образы, став образами, осели на стены. А тех, разрывающих вены в паденьи без крыл с высоты, их всех перекладина горизонта на миг превращала в кресты, уводя в прошедшее время, известное тем, что запанибрата со всеми, и точно "на ты" с покрытым уже расстояньем, где, в точке земного касанья, героев средь пошлой толпы встречал в черной траурной тоге паромщик Харон, говоря: - Под ликами идолов разных вы часто искали в бессмертье дорогу, забыв про исход бытия и неотвратимость порога, где - триединством Бога - Стикс, переправа и я.
|