Ещё одна мёртвая бабочка в Вашей коллекции:
Не слишком крупна, и не очень павлинно раскрашена.
Есть множество ярких, узором ядрёно цыганистых,
Но именно к ней в восхищении взор устремляется.
Там линии крыльев – изгибами лилий диковинных.
Глаз ловит изящество даже в её неподвижности.
Рисунок томительно-сдержан – печаль филигранная,
И кажутся прочие вычурной, вздорной пестрятиной.

Такую в природе заметить – везение редкое,
Пречудный, почти неземной экземпляр совершенности.
- И как Вы решились её изловить, безобидную?
За ради каприза? Какой же Вы, право, безжалостный.
- Так странно, - отметите Вы весь абсурд обвинения, -
Зачем же она отливала в лучах перламутрово?
Зачем так игриво вела грациозными крыльями
И в танце воздушном порхала пред мною кокетливо?

- Жестокий ловец, как лукавы твои рассуждения.
Уже ли вина это – в нас растревожить влечения?
В свободе своей не всецело ль права столь же бабочка,
Сколь правы оса или сонная муха на прянике?
В свободе творений, живой, величавой, бушующей,
Беда красоте с распростёртыми дерзкими крыльями,
Беда, что была она так беспредельно красивая,
Ещё одна мёртвая бабочка в Вашей коллекции.