А.С. Пушкин

Анчар

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

РЕДАКТОР И ПОЭТ
(Поэма)

Глава первая

Редактор:

– Мое почтенье, сударь! Гость
Такого рангу редок очень.
Да, да, сюда поставьте трость...
Рад, что пришли без проволочек.

Позвольте, стульчик я протру.
Удобно ль? Света ли в достатке?
Тогда уже по существу…
Ага… В зелененькой тетрадке…

Начну с того, милейший мой,
Что слово «яд» вы помянули
Шесть раз – при том, что опус свой
Не сильно в строчках растянули…

Итак, зачинная строфа
Вещицы вашенской нетленной,
На первый взгляд, и неплоха…
Но отчего ж во всей вселенной

Анчар один?.. Такой посыл
Едва ль воспримет здравый разум.
Я так бы, сударь, приступил –
Будь сочинителем – к рассказу:

«В пустыне чахлой и скупой,
На почве солнцем раскаленной,
Шумя раскидистой листвой,
Анчар стоит, как страж бессонный...»

И зелень мертвой быть должна
Уже наполненная ядом,
А до того она – буйна.
Здесь так бы выразиться надо:

«В день гнева был зловещий он
Рожден природою лукавой,
И по вершину напоен
Ее смертельною отравой…»

И дальше – «капать сквозь кору»
Не точно. Лучше бы – «сочиться».
Четверостишье про жару
Таковским может получиться:

«Она сочится сквозь кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою...»

Теперь о птицах и зверях.
Здесь надо пояснить, наверно,
Чтó делать им мешает страх.
И написать вот так примерно:

«Тут птица не мостит гнезда,
Не ищет сени зверь проворный.
Лишь жаркий вихрь примчит сюда
И прочь летит, уже тлетворный…»

Так-с. «Лист дремучий»: режет слух.
Листва дремучею бывает.
Тут сам собою, как бы вдруг,
Куплетик ладный возникает:

«И если туча оросит,
Блуждая, свод его могучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий…»

К финалу дело подошло.
Здесь поднатужиться нам надо.
Взять в толк, поверьте, тяжело,
Как слать возможно «властным взглядом».

На это лишь магнетизер
Способен, думаю, солидный.
А «в путь потечь» – вам не в укор –
Огрех абсурдный и обидный.

Потом… В убогом шалаше
Раб, ослабев, упал на лыки…
Но как же он тогда, mon cher,
Скончаться мог у ног владыки?

Еще… Я не могу понять –
Недостает воображенья –
Как можно «гибель разослать»?
В тюках, в пакетах?.. Уточненья

Потребны непременно тут.
Хоть сложность тож невесть какая.
Глубокомысленный ваш труд
Закончить вот как предлагаю:

«Но человека человек
Отправил к дереву веленьем.
Коня пустил посланник в бег,
Привез к утру без промедленья

Анчара смрадную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Стекал холодными ручьями.

Потом и вовсе занемог
Несчастный пасынок талана.
И умер верный раб у ног
Жестокосердного тирана.

А князь коварный напитал
Древесным соком востры стрелы
И рати лучников наслал
На приграничные уделы».

Поэт:

– Я, сударь, выслушал сей бред,
Лишь годы ваши уважая.
На «нет» суда – известно – нет.
Россия-матушка большая:

Мои стихи другой журнал –
Уверен – оторвет с руками.
Я только время потерял,
Связавшись, по несчастью, с вами.

Верните рукопись, и я
Вас больше не побеспокою.
Не думал, честно говоря,
Столкнуться с каверзой такою.

Редактор:

– Ну не серчайте!… Я ведь так…
Из самых лучших побуждений.
Ужели я таланту враг?
Иль жажду лишних словопрений?

Начисленный вам гонорар
Извольте получить в конторе.
Без всякой правки ваш «Анчар»
С утра находится в наборе.



Глава вторая

Письмо поэта редактору

Я, сударь, вынужден признаться
В том, что при встрече был неправ.
Не нужно было распаляться.
Порой безумствует мой нрав.

Решился все ж спросить совета,
Узнать – достойна или нет,
Простецкая вещица эта,
По-вашему, увидеть свет:

Цветок

Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной .
Душа наполнилась моя:

Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвел? и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И положен сюда зачем?

На память нежного ль свиданья,
Или разлуки роковой,
Иль одинокого гулянья
В тиши полей, в тени лесной?

И жив ли тот, и та жива ли?
И ныне где их уголок?
Или уже они увяли,
Как сей неведомый цветок.


Ответ редактора

Дражайший! Ваши извиненья –
Душе живительный бальзам.
Но я бываю, к сожаленью,
При разговоре резок сам…

Не всякий просит сочинитель
На труд свой критику навесть –
Поэту критик что мучитель.
Но вам помочь сочту за честь…

Во-первых… Слово «безуханый»
Из речи стало пропадать.
Эпитет сей отнюдь не бранный,
Но лучше б вам его прибрать...

То, что мечтой неосторожно
Назвали вы, не есть мечта.
Мечтать о прошлом невозможно.
Мечта – о будущем всегда…

«На память нежного свиданья» –
Здесь морфологию – увы! –
Поэтике на растерзанье,
Швырнули беспощадно вы.

Концовку тоже предлагаю,
Чуть изменить… К письму своё
Истолкованье прилагаю
Стихотворения. Adieu!

Цветок

Забытый в книге, омертвелый
Цветок увидел я, и ум
Наполнился чредою целой
Догадок и смятенных дум.

Где цвел? Когда? Какой весною?
И долго ли? И сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И вложен он сюда зачем?

Быть может, в память о свиданье?
Иль о разлуке роковой?
Иль о досужливом гулянье
В тиши полей, в тени лесной?

И жив ли тот, и та жива ли?
Счастли́в ли их любви итог?
Иль и они уже увяли,
Как этот мертвенный цветок.

1989