В распятиях тяжелого багета
Предстала снова мне картина эта:
Дорога средь расставленных берез,
До края неба – бесконечный плёс.
Там солнце утонуло – и искрится.
Над ним, как нож, безжалостная птица,
Она порою бьётся в серебре.
И гулок мир – как в цинковом ведре.
Все звуки улетают в бесконечность,
Как будто говорит сама предвечность.
И камень самородок. Иль с небес
Упал на ощетинившийся лес?
Весь в трещинах, как в вековых морщинах:
Лицо сто лет прожившего мужчины.
Застыло неподвижно – и глядит
На этот открывающийся вид
Зелёными зрачками – просто мхами.
И дышит, точно кузница мехами.
Ему для вздоха тыща лет дана.
Что краток век людей – в том не его вина!