Я поэт, и буду, наверное, им же, Некогда сажали меня в червовые угодья, А все, что требовала паскуда – ваша блажь – Вымерил я «лествицей» за полугодья,
Выкурили, отпили лирические кастраты, Невдомек вам мокрых аплодисментов ком, Сделанное вами – лишь вьючные клади, И квази-жалюзи, как Ньютонов бином.
Как хотел добыть я ваше понимание, – Хоть строчку кухонную вставить был рад, Взамен: – оскал лишь, – и то без зубьев, – Мордами макак оранжевый парад.
Души масляные в друзьях закадычных, Пышные, личные, лишние везде, Все меньше мне любится, да меньше в стуже, Меньше бессонницы в куриной слепоте.
Запрещали мне отъезды да въезды ключники, Ты шизо – говорили – и выездов, мол, нет, Тогда стал я мусорщиком близких, Стал я мусорить с 15 лет!
Я был, остаюсь и буду один, – – С нищими, сам нищий, друг калек, Верить стал я лишь святым отцам, Фейерверком выблевав заботу коллег.
В тумане я, хоть солнца молшо, Чем в вашей сифилисной весне, – Повторяю: – я поэт, я должник Андромеды, В Багдаде обстреляли мое пенсне.
Вера, Пшавела, Бродвей и Невский, – Вот пьеса, наполненная ложными словесами, К счастью выплатил я гроши в казну, А теперь евнухи выплатились сами.
Рабоче-травьятная, – оперная трасса, Я мчу вертушкой, на мне арт-жилет, Не нервный я, не вредный, я беглый китель, В очереди за бессмертием беспосадочный билет.
Довольно сонной, расхлябанной важности, Довольно козырей вышкребать из рук, – Армия пиитов в серьезной опасности, – Отняли часы летные, взлеты и звук!
Рубахи стыдливые, что ближе к телу, Громадой самурайской пишущего класса, Каждый, кто калечит собственную руку, – Достоин звания рифмо-ловеласа.
В Андах выпорхаю, теперь я – мастер, Сочатся и считаны дни ваши да наши, Создал я удаль, векторы формы, Лав-стори поэзии – и оранжевые марши!
(22.12.2009 г.) 17.11.2011 г.
|