Обнимал мужик жену и доченьку
У ворот родных под старым вязом,
На войну с германцами и прочими
По повестке уходить обязан.
А луга еще не все покошены.
И болеет животом корова.
Утешал возница: "бу-удет к осени".
Дурень сельский, от вина багровый.
Крикнул на кобылку: "нё-о, поехали!".
Покачнулась дочка вслед солдату.
Знала бы она какою вехою
Станет старый вяз над ветхой хатой...

С похоронки на отца, а больше с голоду
Матушка сгорела. Чуть жива
И сама была. Согрел сиротку голую
Пришлый человек, кузнец Иван.
Так и жили б поживали, да и нажили б.
Руки есть, была бы голова.
Да опять война. С кем ныне то? А с нашими:
Луг на речку, на цветы трава.
Виновата без венца нажитым пузом ли?
За другую ли, забытую вину
Бог судил? На между русскими и русскими
Провожала мужа на войну.
За воротами у вяза обессиленно
Слушала: "Беда... Эх, мать язви!..
Сын родится - назови Василием.
Если дочка - Любой назови".
...Только примирилась с бабьей участью;
Не забыла, но отплакала его.
А уже вдали плыл с грозовыми тучами
Самый страшный сорок первый год.

Солнца шар багровью наливался.
На закат под шепот камыша
Уходил на фронт в колонне Вася,
Как и все, не попадая в шаг.
Пьяные шатались вяз и ветер,
И земля - с вечёрошней росы.
И опять, опять пришлось поверить,
Что вернется к ней любимый сын.
А под левой грудью закололо
В миг, когда поник багровый шар...
И рвалось под горло, за колонной;
Обагрённое, не попадало в шаг.