Ужель весь этот мир как на ладони?
Не правда. Чушь. Развенчанная ложь.
Он весь как закоулки метрополий,
Которые за жизнь не обойдёшь.

И жизни пульс сверяя с ритмом сердца,
Беги, смотрящий под ноги, беги…
Но помни: лишь умея осмотреться,
Ты сбросишь облачение слуги.

Всмотрись в давно лежащий ворох листьев,
Настолько старых, что желанья нет
Запечатлеть их на бумаге кистью
И передать их выгоревший цвет.

Но чувствуй не похожесть в горстью пепла
Тех листьев, что ногами ты измял, –
Почувствуй бурю в них, всю силу ветра,
С которой тот их некогда срывал.

Почувствуй, как быстрее всё летела
Косою траекторией листва
С деревьев, что качались то и дело,
Как вскоре закружилась голова.

Представь же, как во взгляде зарябило
От желтизны, что носится вокруг,
И как пакет надулся от порыва
И вырывался бешено из рук.

Проникнись этим странным ощущеньем,
Когда увидев павшего на дно,
Ты чувствуешь, что было до сверженья
И тот момент последнего горенья,
Когда паденье уж предрешено.

А вон, смотри, там человек навстречу
Идёт, безвольно будто волочась.
Бредёт, никем особо не подмечен,
Под ноги не смотря, не видя грязь.

И лишь на отраженья глядя в лужах,
Волну по ним пускает: шаг-другой.
Почувствуй бурю в нём средь этой стужи
И даже вдохновись от бури той!

Она живёт там где-то за глазами
И лишь по взгляду изредка видна.
(Вот так же шторм, запечатлённый в раме,
Не выйдет за пределы полотна).

И лишь преодолев зрачков кромешность,
Когда обращены они к тебе,
Почувствуешь ты мыслей турбулентность,
Сокрытых в незнакомца голове.

И снова тот вопрос теперь припомнив,
Мне видится ответ в таких словах:
Весь этот мир как будто на ладони,
Но только сжатой накрепко в кулак.

Мизинец отогни один всего лишь,
Фалангу отогни всего одну –
И кладезь неохватную откроешь,
Где жизнь уйдёт измерить глубину.