Над залом плыл божественно Чайковский, – Мелодией, что празднично лилась. Вёл дирижёр Эйхе – хорош чертовски, Волшебной палочкой держа над залом власть… На возвышении стоял он в чёрном фраке, Оркестр старался, не жалея сил И, растворяясь в каждом нотном знаке, Одним порывом с дирижёром жил. Стонали скрипки, в тон – виолончели Стенали глухо. Контрабасов бас Покрякивал, и наших чувств качели Взлетали и раскачивали нас. Вдруг бодро пробивался зов валторны, И флейты рассыпалась нежно трель. За ними – арфа широко, просторно Плескалась, разливая нот капель. А дальше – рокотали барабаны, Тарелок медно проносился стук. Душа в ответ сжималась как-то странно, Испытывая радость и испуг. И дирижёр, взмывая над оркестром, Волшебной палочкой задорил скрипача, Смычок страдал над залом повсеместно, То хныча, то безумно хохоча… Мне некуда деваться от восторга! Я в такт стучу, качаюсь и смеюсь. Последний взмах… Лишь отголоски долго Ещё звучат. Звучит немая грусть. Она как будто снова встрепенулась, Какой кудесник мною завладел? – Чайковский – растревожил сердца улей… Спасибо, гений, добрый чародей!
Затем был Римский-Корсаков и Гершвин, – Второе отделенье. Зал затих. Как реквием по будто бы ушедшим И вновь воскресшим душам светлый миг… 23.07.2011
|