Вокруг темнота, в ярком свете арена. Красива, уверенна, самозабвенна, И, львицей себя ощущая отчасти, Одна среди хищников – все в ее власти.
Бесшумные лапы, косматые гривы, Ступают размеренно, неторопливо, Как будто не львы, а пушистые кошки, Послушно идут, как за матерью крошки.
Закончился номер, исполнены трюки, И розы бесстрашной летят прямо в руки, Коварно доверчивых пальцев касаясь, Их ранят шипами, как злобная зависть.
Бушующий зал аплодирует пылко, Две алые капли стекают в опилки, Звериную кровь разжигают, как лаву, Дремавшую долго. И нет ей управы.
Всеобщий любимец, что вскормлен из соски, Стал львом настоящим, без всякого лоска, И в диком, неведомом раньше обличье, Сбил женщину лапой и сгрёб, как добычу.
Но тот, кто за клеткой стоял с револьвером, Любил ее больше, и выстрелил первым. И хищник обмяк, свою хватку ослабил… Нет в этой игре ни законов, ни правил.
Ведь звери – не люди, и люди – не боги, Хотя и различны бывают немногим, Инстинкт и любовь – две стихии, две власти, И та, и другая граничит с несчастьем.
|