Отвергнуть жест как низшее притворство,
Как воровство у искренности чувств,
Поставить театральность под вопросом –
Вот высшее из протестантских буйств.
Отвергнуть костюмированность мессы -
Как в осень опрокинутого леса
Беспомощность, подверженность беде
И вёсен упованье в наготе.
Жечь суетность, костром листвы согревшись,
Которым выедают в небе бреши.
Произвести молчащую молитву,
Услышать - Бог Живой меня окликнул!
Отвергнуть божество изображений,
Стереть изображенья Божества,
Без самодурных всех уничижений
Пасть ниц, как бы осенняя листва -
Пасть в бренье - как борение с собой.
Под вой ветров, под нудный волчий вой
Расслышать то, что ангелы поют.
Пасть ниц, ибо лежачего не бьют.
При Боге нам подкашивает ноги
Высь Божества и мизерность всеЯ!
При всём великолепье бытия
Паденьем выражать почти что небыль…
И только ветер вьюжит листья к небу.
И только Дух взвевает в выси искры.
Отвергнуть жест и вновь вернуться к жесту,
Который и ко времени, и к месту -
Очищенному, подлинному, искреннему:
Я устоять пред Богом не смогу.
Под радугой любви нет шанса тлену.
Жесть ритуала согнута в дугу
О верой укреплённое колено.
Любовь от нас таилась до поры,
А ныне разожгла Свои костры.
Где Воскресенье царствует над смертью,
Жестокость правды – плюсом к милосердью:
Я падший человек! … Где Бог? - Где я?
Поклон – не жест, но миг благоговенья.
Пасть перед Вышним – подлинность смиренья
И одухотворённость бытия.
Ночь разлила свой горький чёрный кофе.
Себе на го’ре на горе' Голгофе
Расставил сети падший херувим.
А время суматошно, жарко, быстро.
Я прах… , я тлен…, я маленькая искра.
Ударившись, взлетаю от земли
На клич, на зов, на вздох святой любви.