… Я продолжаю спать. И двери скрипят в квартирах у соседей. Мне кажется, что это ходят друг к дружке в гости воробьи. Что в шалях, тапочках махровых они похожи на медведей. И крошки хлебные, как сушки у самовара. Солнца луч уже проник сквозь занавески, упал на мятые подушки… Я сплю и вижу воробьиху в пуховом кружевном платке. Она щипцами колет сахар. А за окном плывут снежинки и никого. И тихо, тихо от этой дивной красоты. Сквозь сон я слышу, как по трубам течет вода. Мне снятся реки подземные. На зимних склонах источники в наплывах льда… На холм, цепочкой, в старых шубах с ведерками по узкой тропке, среди мигающих снежинок идут по воду воробьи. Уже спустился синий вечер на лес, на пышные сугробы, на липы с черными ветвями в подробной зимней тишине. Уже в глухих оврагах тени застыли. Лишь тихонько шепчет внизу под толстым слоем снега о чем-то крохотный ручей. Во мгле, по краю леса, словно цветные леденцы, окошки теплеют сказочным уютом. Наверное, там самовар. Огромный, с ручками резными и чашки старые и ложки, ножи различные и вилки. В цветастом блюде пирожки. Там воробьи пекут и варят, толкутся, топчутся, щебечут. Кустодиев висит на стенке и рядом на бечевке лук. Там воробей читает книгу. Сидит, укрытый пледом, в кресле. Картинки яркие листает, и рядом дети-воробьи. А на картинке – я в постели. Я вижу сон и слышу двери скрипят в квартирах – это ходят друг к дружке в гости воробьи. Шумит дверями лифт старинный. Сосед стучит зачем-то в стену. Снег падает и солнце светит. Я просыпаюсь. Два часа.
|