Во мне живёт огромная толпа: шуты, пророки, иноки, скитальцы…
И их ведёт незримая тропа сквозь тьму ночную, как поток сквозь пальцы,
Они здесь бродят, бродят и следят, повсюду, оставляя отпечатки,
Когда-нибудь они меня съедят, хотя во мне – ни мяса, ни клетчатки.

Сегодня был разбужен я шутом. Он мне трещал над ухом погремушкой.
С царицей шамаханской под шатром кривлялся он, шепча ей нежно в ушко,
Что он богат, что он заморский царь, что в лабиринтах сна скребутся минотавры,
Что у него какой-то там версаль, и крыша, опираясь на двутавры.

Вся из стекольных граней, как алмаз, безжалостно исколота лучами.
И всё во мне от ять до буквы аз кривлялось с ним, забыв свои печали.
Я примерял, шутя его колпак, и красные сапожки мазал кремом…
Но с шутовской парчи слезал краплак, когда я прикасался к страсти клеммам.

Потом какой-то карлик пробегал – расшаркивался в глупых реверансах
И говорил, что он коварный Галл, но почему-то ходит в оборванцах.
Его лишь поцелуем расколдуй – и станет он в сих игрищах атлетом,
И что его мозги изъела дурь, которую скурил он прошлым летом!

Потом ворвался ветром казанова – и ковырялся вилкой, точно шпагой.
И прятал под полою козырного - туза… и лез в тузы с ухмылкой наглой.
Рассказывал без содроганья сплетни, и хвастался в Европе кутежами,
Но плод его, чем слаще, тем запретней, о чём гласят небесные скрижали.

Потом бродил какой-то скучный рыцарь, на кухне, видно, мельницу искал,
В моём шкафу устал, бедняга, рыться – и всё пятак прикладывал к вискам.
Он предо мной своим мечом махал, приплясывая в сапожках с опушкой,
Как старый кот, и этот же нахал в ином обличье угрожал мне «пушкой»

Потом пришёл заклятый прохиндей - вытаскивал мне карту из колоды,
И от его продвинутых идей в моих мозгах взрывались дисководы,
Наматывались памяти круги на волшебства незримые дорожки,
Ну а потом я встал не с той ноги, когда на лбу его увидел рожки.

И он скулил во мне, как верный пёс, лизал мне руки, пахнущие кровью,
Но от меня мою тоску унёс, вернув мне жизнь и выучку соколью.
И тут явился инок молодой, сочувственно протягивая руки,
И окропил меня святой водой, чтоб я не ощущал душевной муки.

И вся эта несметная ватага кривлялась и туда-сюда сновала
Провидец с чёрной тростью злого мага шептал мне, что такое смерть и слава,
Любовь и вдохновенье и удача…. Но растворились вмиг шуты, шутихи…
Когда плеча коснулся, чуть не плача, своим крылом небесным - Ангел тихий.