…Наклоняюсь к воде и любуюсь твоим отраженьем.
Бледно-розовый лотос и медленный илистый Нил.
Что-то в мире сместилось. Воды или сердца движенье?
Кто-то в мире нарушил покой, равновесие сил.

Древним солнцем блестнуло – и дрогнул рассудочный вектор,
И с сурового неба широкой рекою – тепло.
Сфинксов мертвые маски каким разгулявшимся ветром
Из летейских широт во владенья мои занесло?

Я по бледному небу плыву в золотой колеснице.
Я – по правую руку от Солнца, прекрасного Ра.
Бровью чуть поведу – и пространство двоится, троится,
И смиряется время – и можно болтать до утра.

Дорогой талисман, золотого жука-скарабея,
Этот темно-зеленый, как небо в грозу, малахит
Сквозь пространство – тебе. Видишь, я ничего не жалею!
Из ладони в ладонь (сохрани!) – пустячок пирамид.

Слушай там, за рекою (секретов особых не выдам)
Тихим шепотом в полночь, всем сердцем закатным, глухим
Дотянусь, прикоснусь: «Распадаются в прах пирамиды.
Остаются стихи – если это и правда стихи…»

На одно лишь мгновенье, покуда земля не сместится,
И поверх всех смертей, всех морей, всех держав и флотов
Сквозь века – напрямик - (пусть смеются бездушные сфинксы!):
«Остается любовь – если это и правда любовь…»

Дай тебе рассказать (тонкой змейкой - холодное время)
Что успею (до первой, багровой, как кровь, полосы):
«Я уйду слишком рано. Чуть дольше останусь лишь с теми,
Кто расслышит, полюбит. И больше чудес не проси…»

Если б знал ты, как тесно под узкой тяжелою крышей,
Как легко заплутать в лабиринтах унылых гробниц!
Вечность мы коротаем. Стихи, как положено, пишем.
Всё едино: пергамент иль белая россыпь страниц.

Мы в луче одного голубого небесного света.
Заигралась с тобой. (Нежной тенью – улыбка Творца).
Может быть, никогда твоего не услышу ответа.
Может быть, никогда твоего не увижу лица…

Девять жизней – в Египте. Легко прожила – не любила.
Безучастное солнце да белый горячий песок.
Дай коснуться губами – неважно, Невы или Нила!

Беспощадного Стикса протяжный, как песня, глоток…