Который день ищу уединенья От суеты и глупости людской, Но дарит ночь кошмарные виденья, Не принося желаемый покой.
Я вижу в тех кошмарах крах империй, Костры и дыбы, плахи и гробы, И авторов чудовищных мистерий, Опершихся о виселиц столбы.
Поэты прославляют революции, Завидный к ним являя интерес. Они-де – символ нашей эволюции, Без них остановился бы прогресс.
Но грянула кровавая премьера. До истины ли было, до любви? Припомните Дантона, Робеспьера, Что захлебнулись в собственной крови!
И ныне прохиндеи всё загубят, Настанут вновь весёлые деньки: Все светлые умы с главами срубят, Оставив только чахлые пеньки.
Опять страну колодками обуют, Они её не в силах исцелить. Народ опять бессовестно надуют, А сами будут почести делить.
Предвзято осуждаю, может быть, я И сетую напрасно на судьбу, Но если б мог предвосхитить событья Вольтер – перевернулся бы в гробу!
Какие там к чертям «права народа», Когда в людей – из пушек да в упор! Любой мятеж, по сути, – власть урода, Помноженная на слепой террор.
И, создавая памятник кретину, Являвшемуся мятежа главой, Поставьте на фундамент гильотину С его же отсечённой головой!
23 марта 1992 г.
|