В штатском в ночь явились двое – Голос вкрадчив, глаз хрустален – Поздоровались, скрутили и одеться не дают. И под утро под конвоем Я куда-то был доставлен. Здесь – как мне и обещали – сногсшибательный уют. За заборами из стали В серой комнате без окон В дальнем правом (или левом?) – там, в углу, моя кровать. Подопечные устали И забились в тёмный кокон. Здесь нельзя смеяться, плакать, вообще – паниковать...
В процедурном кабинете Скинув беленький халатик, На спор взять меня пыталась практикантка медсестра. Я сказал, что ей не светит. Умолял: не надо, хватит. Медсестрёнка долго мстила, и за совесть, и за страх... Бронебойные микстуры; Внутривенные уколы; Отупение и запах от давно не мытых тел. Я бузил и даже (сдуру) Стал героем протокола, Но с годами обессилел да и... в общем, отхотел.
Но потом в восьмой палате В неземном казённом платье Появилась пациентка – солнца луч среди грозы. Я недели две пиратил И галантил, в результате Мы нашли с ней (без рецепта) общий (сдвоенный) язык. Очень нежно на закате И с напором на рассвете (Это плохо – нас учили – можно только лишь в строю), Чтоб не видел надзиратель, Мы встречались в туалете, В шалаше, где если с милым, то – у бездны на краю.
В венах бунт гемоглубинный. Не убить новокаину Опустившийся на кожу спецмурашечный десант. Письма с почтой голубиной Отправителя покинут, Но достигнут адресата. Ты – мой антидепрессант. Посветлело в ватном мраке. Мы сбежим из этой сказки... Вот она, любовь, я знаю, я на всё теперь готов! Я изранюсь в буйной драке, А потом сниму повязки И канат тугой сплету из окровавленных бинтов...
Там суровые порядки, Непреложные законы: После ужина – в кроватку и размеренно дыши. Я играл с врачами в прятки: Ставил многое на кон и Прятал там, где неудобно ручки и карандаши. Чтоб, присев на унитазе, Написать о самом важном – Туалетная бумага для любых годится нужд. (Скоро хватятся пропажи) Пусть венком моих фантазий Насладится, кто отважен, Кто не верит инструктажам и поэзии не чужд.
|