Этой музыке крылья подвластны и души открыты.
Это августом дышит кувшинное горло ущелья.
Это ветер играет на флейте дуплистой ракиты.
И ворчанью прибоя внимает орешник ничейный.
Обернись, подставляя полынному запаху плечи,
На границе мгновения между «вот-вот» и «когда-то».
Это острая жажда разлук, обречённых на встречи.
Это жар можжевельника за полчаса до заката.
Это наши прощанья – немногое нынче прочнее.
Доносящийся снизу прибой, приглушённый туманом,
Заслужить, вероятно, пытается наше прощенье –
Но его ли вина, что мелодия столь постоянна…
Что молчание тщетно, его обещания щедры –
Словно лето в начале, поющее долго и звонко…
Перекрёстных цикад разогретое за день крещендо
Искромсало пространство от рощицы до горизонта.
Это – только для взявшихся за руки, близко стоящих.
Это только для нас, невзирая на все расстоянья.
И склоняются долу в раскаянье рощи и чащи –
Но никто не виновен, что музыка столь постоянна.
Ошалев от её обертонов, её флажолетов,
И – уже в полумраке – к ночлегу спускаясь, к подножью –
На сумбур бездорожья положим мелодию эту:
По дороге успеть до потёмок почти невозможно.