Друг, другу посвящая панегирики, На аромат прожаренных котлет, Бежит толпа с утра нежрамших лириков, Отведать, что сготовил им фуршет.
Но беспрерывный в двери стук, Прервав печаль свирели, Бесстрастно вытащил за круг, Девиц, что сердце грели,
Унылой песней. Хоровод Распался безвозвратно, И наш людской несчастный род, Был проклят многократно. И за проклятьями вампир, Воссев в тени деревьев, Хрипел, что ненавидит мир, И что придавит нервы,
Камением, орудием зла, И праведных законов. Дробившем в злобе черепа, На площадях паленых.
Народ кричал, что жизни нить, Как дар любви небесной, Согласен радостно рубить, И отправляться в бездну.
Затем бежать на зов реки, В туман открытий странных, Где непрощенные грехи, Гниют на поле брани.
На том же поле, встав за грань, Младых годов сноровки, Бард заключал в объятья стан, Прелестной полукровки.
И та в просторах жарких рук, Сгорая в страстной неге, Взирая на смурных подруг, Тонула в русском снеге.
|